ТЕАТР АБСУРДА КАК КОММУНИКАЦИОННОЕ СООБЩЕНИЕ

Все современные направления в искусстве, так или иначе, связаны с абсурдом, будь то кино, театр или литература. Проблема абсурда и творчества на данном этапе развития духовной сферы действительно актуальна, абсурд становится целым жанром в искусстве.  А так как искусство является одним из способов коммуникации, а значит абсурд – тоже коммуникация, выраженная в непривычной для нас форме.  В статье Сергея Шишкина «Осмысленность абсурда в искусстве» упоминается о том, что «логический абсурд используется в искусстве как способ создать возможность передачи смыслов, которые трудно или невозможно передать другими способами… Впрочем, произведение будет нам интересно только в случае, если автор внешним абсурдом смог выразить некий смысл, действительно важный для этого произведения. Нарушение внешних связей подсказывает нашему уму, что в данной ситуации он не должен слишком сильно цепляться за формальную логику…» [2]

Одним из первых тему абсурда затронул Сёрен Кьеркегор – датский религиозный философ, психолог и писатель. Он связал абсурд и религию, рассматривая эти два феномена в своей книге «Страх и трепет». Сама религия для Кьеркегора – абсурд, так как она не имеет никаких логических обоснований. На примере отрывка из Библии об Аврааме и единственном сыне его Исааке он раскрывает парадокс религии – убийство, которое угодно Богу. Абсурд в бытие человека – вот что раскрывает для нас философ.  Однако проблема потери и обретения смысла конкретно в творчестве стала актуализироваться только на рубеже ХIХ-ХХ веков. 

Появление такой категории как абсурдизм привело к пересмотру всей картины мира. Первоначально она понималась как хаос, бессмыслица, безумие; то, что не существует. Кризис рационализма, отказ от ценностных ориентиров, выход за рамки – вот что сейчас ассоциируется с категорией абсурда. Это непонимание и отторжение нового направления в искусстве, полное несоответствие выработанным канонам и многие другие характеристики со знаком минус. Но, несмотря на это, абсурд нашел свое выражение в художественной системе, существует даже так называемый «Театр абсурда», уже предполагающий отделение от основного классического театра и создание театра современного. О формировании нового театра Мартин Эсслин говорил: «Эти пьесы, которые столь часто отвергаются как нонсенс или мистификация, являются частью новой - и все еще развивающейся - сцени­ческой конвенции. Неизбежно пьесы, написанные по новым правилам, ка­жутся дерзким и возмутительным вызовом, если судить о них по чужим стан­дартам и критериям» [1, с 75].

Даже само слово абсурд напоминает нам об отсутствии внутреннего плана драмы, о лишении внутренней структуры. Всевозможные нагромождения, нарушение хронологической последовательности, повторы, бессвязность диалогов.… И все-таки какое тогда сообщение несут данные постановки?

В первую очередь театр абсурда, или театр парадокса, связан с именами Сэмюэля Беккета и Эжена Ионеско. Наряду с их известными постановками «В ожидании Годо» и «Лысая певица» также выделяют пьесу «Елизавета Бам» Даниила Хармса. Из всех трех произведений название «Лысая певица» звучит абсурднее всего. О какой певице идет речь? Почему певица лысая? Что она поет? На самом деле никакой певицы нет и даже быть не может. Такое название пьеса получила после оговорки одного из актеров на репетиции. А сам замысел родился у режиссера путем изучения английского по простым фразам: «Я добросовестно переписывал фразы, взятые из моего руководства. Внимательно перечитывая их, я познавал не английский язык, а изумительные истины: что в неделе семь дней, например. Это то, что я знал и раньше. Или: «пол внизу, потолок вверху», что я тоже знал, но, вероятно, никогда не думал об этом серьёзно или, возможно, забыл, но это казалось мне столь же бесспорным, как и остальное, и столь же верным…». Пьеса начинается как раз с таких истин, госпожа Смит рассказывала супругу о том, что у них есть семья и дети, о еде, которую они ели на обед. Они разговаривают об элементарных вещах, которые они оба знают, но, тем не менее, продолжают обсуждать. Им не о чем поговорить, они чужие друг другу люди, имеющие общий дом, детей, разделяющие вместе кровать и еду. Это странно, однако Смиты не единственные, кто живет рядом, не замечая один другого. Мартины, пришедшие в гости, перестают узнавать друг друга. Только по общим воспоминаниям они смогли понять, что знакомы, даже более того, они женаты. В этом чувствуется доля иронии: супруги не могу понять кто они друг для друга, настолько люди не видят других и не слышат о том, что они говорят им.

Заканчивается постановка уже обрывками каких-то фраз, которые персонажи говорят друг другу. Наши мысли и слова доведены до шаблона, наш диалог становится не беседой, а просто коммуникацией.  Автоматизм языка и потеря его индивидуальности – сообщение, которое передает нам автор через абсурд. Сам автор, говоря о пьесе, упоминает, что «Лысая певица» - это трагедия языка».

Однако «абсурдное сообщение» может иметь не конкретный посыл, так как абсурд подразумевает отсутствие логики и смысла: «Иначе говоря, абсурдное сообщение, связывая вместе явно несоединимое, намекает (хотя не описывает строго и точно), что жизнь выхо­дит за рамки наших представлений о жизни» [1, c.436].

1. Померанц Г.С.  Выход из транса: учебное пособие / Г.С. Померанц – Москва; Санкт-Петербург : Центр гуманитарных инициатив, 2017. - 590 с.

2. Эсслин М. Театр абсурда / М. Эсслин, перевод с английского Г. Коваленко -  Санкт-Петербург: Балтийские сезоны, 2010. - 526

3. Ясперс К. Смысл и назначение истории / К Ясперс, перевод с немецкого П.П. Гайденко - Москва : Политиздат, 1991. - 527