Состояние, динамика, структура и тенденции преступности в Республике Дагестан

Преступность детерминируется прошлым и настоящим всей социальной системы, и изучение ее состояния имеет важное значение для создания долгосрочных криминологических прогнозов. Историческая изменчивость преступности связана с видоизменением самого общества[1]. На примере преступности в Республике Дагестан представляется возможным показать ее частичное сходство и основные различия с динамикой общероссийской преступности.

Состояние преступности – текущая характеристика криминальной атмосферы региона, включающая данные о её объеме, уровне общественной опасности, динамике, структуре, латентности, а также виктимности населения. Динамика преступности – изменение основных характеристик преступности во времени позволяет установить некоторые его закономерности в течение определенного периода времени.

Изучение информации о количестве зарегистрированных преступлений в Республике Дагестан за 1992-2019 гг.  дает основания заключить, что частично в регионе фиксировались среднероссийские значения. Кроме того, в каждое из трех минувших десятилетий имели место особенности динамики насильственных, корыстных и иных преступлений, обусловленные географическим положением, хозяйственными связями и социальным неблагополучием, а также активностью распространения экстремистской идеологии и иных проявлений внешней агрессии.

Период 1991 – 1999 гг.  был наполнен драматическими событиями, оставившими отпечаток на всей российской новейшей истории. Он охватывает становление Российской Федерации как нового независимого государства и отражает трагические последствия распада СССР, которые затронули все социальные подсистемы.

В рассматриваемый период в регионе имела место высокая террористическая активность. Это заложило основу для распространения радикальных религиозных идей и до настоящего времени на территории Дагестана выявляются «спящие ячейки» террористических и экстремистских организаций[2]. С 1992 по 2019 г. в Дагестане зарегистрировано 386 преступления террористической и 37 экстремистской направленности. Вооруженные ваххабиты Карамахинского анклава вербовали молодежь в свои ряды, прятали похищенных с целью получения выкупа людей, а также скрывали разыскиваемых преступников, проводили незаконный досмотр автомашин, занимались поборами и грабежами, создавали «схроны» с оружием и боеприпасами для запланированной борьбы за власть. Применяли к лицам, нарушающим общественный порядок нормы шариата. «У ваххабитов был шариатский суд, который регулировал житейские вопросы — разводы, ссоры, наказания пьяниц. Приедет из города подвыпивший карамахинец, они его запрут на два-три дня, а потом принародно на топчане всыпят ему 40 ударов палкой. Они не давали проводить светские мероприятия»[3]. Силами карамахинцев и чабанмахинцев было собрано и уничтожено около 6 тонн (!) опийного мака[4].

С 1992 г. имело место активное формирование бандитских групп в Дагестане. Этому способствовала близость к Чеченской Республике. В бандитские группы включались, прежде всего, молодые люди, проживающие в непосредственной близости от ее административных границ. Банды формировались вначале по полинациональному (убийства, похищения людей, вымогательства, разбои и грабежи), а в последующем – по мононациональному признакам (участники НВФ).

Динамика краж в республике носит волнообразный характер, который достигал максимума в 1991 г. (7041), 1995 г. (4746), 1999 г. (3633), 2006 г.  (4066), 2010 г. (2562)[5].

Масштабы мошенничества более значительны по сравнению с фактами их регистрации. Мошеннические действия совершались путем обманного завладения имуществом (недвижимость, деньги, валюта, ювелирные изделия) граждан, в том числе близких родственников и сельчан; предоставления в Центр занятости и трудоустройства населения Дагестана подложных справок о заработной плате для получения пособий по безработице; путем криминального получения кредитов в банке, в том числе на умерших лиц, обмана и присвоения денежных средств, выделенных для ликвидации последствий боевых действий и стихийных бедствий, а также получения по подложным документам в местной миграционной службе денег в виде компенсации за утраченное жилье в Чеченской Республике.

Удельный вес грабежей в структуре преступности варьировался в пределах от 1,6% до 4,5% от общего массива зарегистрированных преступлений. Предметами грабежа являются: деньги, валюта мобильные телефоны, носильные ювелирные украшения (женские золотые цепочки, серьги) и т.д. Следует отметить, что наблюдается тенденция повышения стоимости имущества, похищаемого при грабежах. В структуре преступности республики удельный вес разбоев колебался в пределах 1,0% – 2,8% от общего массива зарегистрированных преступлений.

Большинство разбоев совершалось путем (в порядке убывания): свободного и обманного проникновения в жилище; выставления оконного стекла; взлома входных дверей; внезапного вторжения и нападения. При этом преступники часто маскировались в форменной одежде силовых структур. Динамика зарегистрированных фактов вымогательств в регионе колебалась ежегодно от 59 до 80 случаев, что, конечно же, не соответствовало реальному положению дел.

Удельный вес преступлений экономической направленности составлял от 8,3% до 18,8% от общего массива зарегистрированных преступлений. Совершение экономических преступлений в большинстве случаев связано с проявлением коррупции и проникновением криминалитета во власть. Предметами хищений являются: федеральные и республиканские бюджетные средства (пенсионные и кредитные ресурсы, детские пособия, субсидии на восстановление и приобретение жилья, государственные дотации на поддержку овцеводства, освоение земель, закупку зерна т.д.); заработная плата; денежные средства, выделенные на общественные работы, а также полученные в ходе приватизации.

Негативные факторы переходного периода проявились и в Дагестане. Это выразилось в волнообразном росте преступности.

Динамика зарегистрированной преступности в Республике Дагестан за 1989–2021 гг.[6]  выглядит следующим образом (в скобках в  % к предыдущему году): 1989  г. – 11231 (100),  1992  г. – 18079 (+29,0), 1995  г. – 14014 (-1,6), 1998  г. – 13927 (+9,4),  2001  г. – 15266 (-2,7, 2004  г. – 11223 (-8,0), 2007г. – 14730 (-10,7),  2010г. – 11640 (-6,4), 2013г. – 14003 (+2,6),  2016г – 15810 (+4,5), 2019 – 13627;  2021 г.  – 14852.преступлений, в 2020 – 14143, в 2019 – 13627, в 2018 –   14809. Таким образом, общее количество зарегистрированных общественно опасных посягательств остается стабильным, приближающимся к 15 000. В целом эти данные согласуются с периодом 90-х гг. прошлого века, что позволяет выдвинуть гипотезу об искусственном манипулировании данными статистического учета.

Динамика совершенных тяжких и особо тяжких преступлений в Республике Дагестан выглядит следующим образом (в скобках удельный вес в общей преступности): 2018 г. – 3623 (24,5), 2019 г. – 3249 (23,8) 2020 г. – 3687 (26,1) 2021 г. – 4070 (27,4).

Коэффициент преступности на 10 тыс. населения в республике составил: в 2014г. – 46,6, 2015г. – 51,6, 2016г. – 52,9, 2017г. – 40,7, 2021 г. – 47,4.

В условиях роста насильственной преступности в Республике Дагестан возникла тенденция к росту убийств, о чем свидетельствуют следующие данные (в скобках в процентах раскрываемости): 2017г. – 71(80,7), 2018 г. – 83 (80,5), 2019 г. – 69 (81,2), 2020 г. – 57 (84,1), 2021 г. – 63 (82,2)[7].

Произошел относительный рост таких преступлений, как причинение тяжкого вреда здоровью. 2017г. – 107 (96,4), 2018 г. – 79 (95,2), 2019 г. – 75 (95,1), 2020 г. – 87 (96,2), 2021 г. – 95 (95,7).

Расцвет криминального терроризма произошел в середине 90-х гг. в связи с переделом нефтегазовых и сельскохозяйственных рынков, распространением экстремистских идей, ослаблением социальной защищенности населения.

Динамика преступлений террористического характера в Дагестане выглядит следующим образом: в 2011г. – 8, 2012г. – 2, 2013г. – 5, 2014г. – 0, 2015г. – 0, 2016г. – 0, 2017г. – 0.

В 1990 г. активизировалось паломничество дагестанцев в Саудовскую Аравию, и в республике начали проявляться элементы нетрадиционного исламского течения. Органы власти не смогли адекватно принять меры различного характера по противодействию этому явлению, поскольку не изучались негативные стороны демократических процессов и религиозного обновления. В этих условиях в республику под видом представителей различных благотворительных организаций прибывали проповедники и миссионеры исламских государств, которые активно стали безвозмездно помогать в строительстве мечетей, вели проповедническую деятельность, а в качестве аргументов для обоснования создания исламского государства приводили недостатки в деятельности органов власти и управления в жизнеобеспечении населения.

До настоящего времени угрожающими темпами в Дагестане растут преступления, связанные с незаконным оборотом наркотиков. Так, в 2017г. – 2168 (удельный вес 15,0), 2018 г. – 2379 (15,5), 2019 г. – 2417 (15,6), 2020 г. – 2786 (18,1), 2021 г. – 2658 (17,9)[8].

В Республике Дагестан наблюдается и рост преступлений в сфере экономики. Так, в 2017г. – 2226 (удельный вес15,2), 2018 г. – 2117 (16,1), 2019 г. – 1943 (15,8), 2020 г. – 2011 (16,3), 2021 г. – 2242 (17,4)[9].

Параллельно стабильной криминальной активности организованной преступности на территории Республики Дагестан укоренилась и коррупционная деятельность. Взяточничество характеризуется высокой латентностью, и состояние борьбы с ним неадекватно складывающейся обстановке.

Состояние взяточничества в республике характеризуют следующие данные: в  2017г. – 213, 2018 г. – 74, 2019 г. - 85, 2020 г. - 77, 2021 г. - 78.

Среднестатистический криминологический портрет коррупционера в Дагестане вырисовывается следующим образом: это местный житель мужского пола (98,5%), относительно зрелого возраста – 40-60 лет, с высшим образованием; преуспевающее, состоящее в браке, не злоупотребляет спиртными напитками и наркотиками. Он самодостаточен, обладает лидерскими качествами, амбициозен, корыстен, склонен к риску, в целях обеспечить материальное преуспевание себе и своим близким, нередко обуреваем духом материального соперничества. Он занимает государственные и муниципальные должности, совершает преимущественно преступления в сфере экономической деятельности. Часть из них в розыске и скрывается в ближнем и дальнем зарубежье. Об этом свидетельствует арест членов правительства республики в 2018 году.

Дагестанский наркопреступник — мужчина в возрасте 15-30 лет; со средним специальным или неполным высшим образованием, не работающий, ранее судимый, без семьи, вовлеченный в одну из наркогруппировок.

Региональный террорист — молодой человек, прошедший обучение в зарубежном исламском учебном заведении, в котором насаждались идеи радикального исламского течения. Пройдя подготовку, он нередко вовлекает в экстремистскую деятельность ближайших родственников. Дагестанские террористы занимались вымогательством денег в форме «лесного налога» у предпринимателей, бизнесменов и чиновников.

Динамика лиц, совершивших преступления в 1989-2021 гг., имеет следующий вид: в 2017г. – 9259, 2018 г. – 8988, 2019 г. – 9286, 2020 г. – 9218, 2021 г. – 9857.

На протяжении последних лет возрастание лиц, совершивших преступления, происходит за счет неработающих и не учащихся, служащих и несовершеннолетних[10].

Так, в 2017г. – 3468 (удельный вес 23,7), 2018 г. – 3643 (24,2), 2019 г. – 3952 (26,8), 2020 г. – 3832 (25,9), 2021 г. – 4094 (32,3).

Таким образом, примерно каждое шестое – десятое преступление в республике совершалось лицами, ранее привлекавшимися к уголовной ответственности.

Проведенный анализ сведений о зарегистрированных преступлениях на территории Республики Дагестан за длительный период позволяет сделать следующие выводы:

1. Как часть общероссийской преступности, преступность в Республике Дагестан отражает ее положительную и отрицательную динамику, что проявляется в родственных тенденциях, характеризующих ее состояние. Вследствие этого можно отметить существенный рост преступности в 90-х гг. ХХ в., вызванный разрушением социальной системы, созданной в СССР и появлением новых видов экономической деятельности, представлявших «бизнес-интерес» для организованной преступности.

2. Особую роль в самодетерминации преступности в Республике Дагестан сыграли внешние факторы: распространение экстремистской идеологии религиозного типа, вооруженная экспансия с территории Чеченской Республики, осуществленная участниками незаконных вооруженных формирований, реализовывавших сепаратистские устремления, активная вербовка части жителей Дагестана для участия в вооруженных конфликтах за пределами России. В связи с негативной ролью этих факторов уровень криминального насилия в республике остается высоким. 

3. Преступность в Республике Дагестан имеет циклические показатели и волнообразный характер, приобретая свойство положительной/отрицательной динамики каждые три года. В современный период в ее структуре существенную долю имеют преступления против собственности (прежде всего, кражи нефтепродуктов, крупного и мелкого рогатого скота, денежных средств), преступления в сфере незаконного оборота наркотических средств и психотропных веществ (данный вид криминальной активности представляет собой хорошо организованный бизнес, контролируемый преступными группами), преступления экономической направленности (незаконное предпринимательство, хищения бюджетных средств).

4. Криминальная активность незаконных вооруженных формирований приобрела в регионе во многом латентный характер, что объясняется масштабными усилиями федеральных органов исполнительной власти, направленными, с одной стороны, на ее пресечение, а с другой, – на оздоровление социально-экономической обстановки в республике. Однако в связи с высокой распространенностью коррупционных проявлений эффект этой деятельности остается достаточно низким.

5. Криминологическое измерение основных характеристик преступности в Республике Дагестан позволяет отметить ее увеличение на 9,8% в период пандемии. Это нивелирует достигнутые ранее результаты, выразившиеся в существенном сокращении доли тяжких и особо тяжких преступлений в общем массиве, и открывает возможность для создания негативного прогноза ее дальнейшей динамики.

6. При сравнении сведений о зарегистрированных преступлениях отдельных видов, совершенных на территории регионов, входящих в Северо-Кавказский федеральный округ, можно заключить, что количество наиболее тяжких преступлений – убийств и покушений на убийство – в Дагестане имеет тенденцию к сокращению, число преступлений экономической направленности остается стабильным, а количество фактов незаконного оборота наркотических средств демонстрирует стабильный рост. В иных регионах – и в России в целом – уровень криминальной агрессии значительно ниже, состояние защищенности экономических отношений стабильнее, а темпы наркотизации населения устойчиво сокращаются.