Отношение к смерти у женщин с аутоагрессивным поведением

Под аутоагрессией понимают определённые направленные действия, как осознанные (физические повреждения, такие как самоповреждение и суицидальное поведение), так и неосознанные - саморазрушительные действия, не несущие в первичном порыве причинение себе вреда, но неизбежно оказывающие его [1].

Суицид и суицидальное поведение являются крайней формой аутоагрессивного поведения [2], и на сегодняшний день в мире по данным ВОЗ статистика суицидов по России указывает на то, что на 100 000 человек приходится около 25,1 суицидов [1].

Отношение к смерти чаще всего рассматривают через тревогу по поводу смерти, где главным триггером является осознание реальности смерти, и в ответ на это проявляется тревога и страх [3, 4]. В исследованиях Вонга (2017), Лифшина (2017), Гриффита (2018) рассматривают отдельные составляющие отношения к смерти, но мало в каких исследованиях оно изучается целостно. К тому же, в исследованиях последних лет рассматривается в основном подростковый возраст в то время, как этапу ранней взрослости уделяется не так много внимания.

Выявления образа смерти и структуры отношения к смерти может помочь выделять отдельные мишени для психопрофилактической работы, а также прогнозировать аутоагрессивные (в том числе, суицидальные) действия, и проводить психокоррекционную работу.

В современной психологии, в целом, и в клинической психологии, в частности, существует несколько общепризнанных концепций аутоагрессивного поведения и суицидального поведения как крайней степени проявления аутоагрессивного поведения. Ниже были рассмотрены и проанализированы основные положения данных концепций, их схожесть и различия.

Лапшин В.Е. определяет аутоагрессию как вид агрессивного поведения, при котором самоповреждающие, недоброжелательные поступки предпринимаются человеком по отношению к себе же. Аутоагрессия может выражаться как физическим причинением вреда самому человеку, так и психологическим, а также крайними вариантами аутоагрессивного поведения - попытками суицида и самим суицидом [2].

По мнению некоторых исследователей под аутоагрессией нужно скорее понимать определённые направленные действия, которые приводят или могут с большой долей вероятности привести к итоговому вреду самому организму. Причём они могут быть как осознанными (физические повреждения, такие как самоповреждение и суицидальное поведение, самоуничижительное поведение), так и нет (саморазрушительные действия, не несущие в первичном порыве причинение себе вреда, но, тем не менее, неизбежно оказывающие его - наркомания, табакокурение, чрезмерное употребление алкогольной продукции, склонность к рискованному поведению) [5, 6]. Физические проявления аутоагрессии также изучали зарубежные учёные, в том числе, например, М. Симпсон, который определял аутоагрессивное поведение как разрушение или повреждение своего тела человеком вне привязки к окончательной цели, нанесение увечий, ран, повреждение тканей, насильственные переломы и вывихи [7].

В контексте психосоматики, в качестве аутоагрессии, рассматривается ряд бессознательных механизмов, формирующих психосоматические расстройства [8]. В концепциях психоанализа аутоагрессия объяснялась как защитный механизм, обеспечивающий перенаправление агрессии со внешнего мира на внутренний, если первый вариант агрессии по каким-либо причинам недоступен [9].

Анцыферова Л.И. в своих работах также представляла аутоагрессию в качестве психологической защиты, копинг-стратегии. В этой концепции аутоагрессивное поведение возникало при наличии значительных трудностей в жизни конкретного человека, приводящих к неспособности быстро и качественно перестроиться под новую социальную ситуацию, и, как следствие, вызывающих психологически-социальные конфликты как внутри личности, так и между личностью и обществом вокруг [10].

Реан А.А. акцентировал внимание на внутренних аспектах аутоагрессии, и подразумевал, что подобное поведение возникает при невозможности удовлетворить ведущие потребности и невозможности адекватно воспринять и качественно пережить этот момент фрустрации в силу определённых личностных особенностей.

Детерминанты аутоагрессии, в свою очередь, можно поделить на три большие группы: личностные аспекты, социально-психологические и биологические. Но стоит иметь в виду, что окончательным толчком к формированию деструктивного поведения служит не одиночная черта личности или социальная ситуация, а совокупность характерологических особенностей и внешних сопутствующих ситуаций, а точнее их несоответствие друг другу или перевешивающим развитием одной черты характера в ущерб другой [11].

Современное отношение к смерти строится на основе представлений о смерти в окружающей среде: художественная литература и фильмы, уже существующие мифы; современный человек персонально отчуждён от смерти, и чаще наблюдает за смертью других людей, нежели представляет свою собственную или смерть своего близкого окружения [12, 13]. При этом существуют исследования (Чистопольская К.А., Ениколопов С.Н,), в которых указывается, что в системе отношения к смерти одного человека могут сосуществовать страх смерти с принятием смерти и с избеганием темы смерти [14], что говорит о внутреннем разнообразии существующего у одного человека представления о смерти.

Тревогу по поводу смерти рассматривают как основной тип отношения к смерти, где главным триггером является осознание реальности смерти, и в ответ на это проявляется тревога и страх [3, 4].

Л.А. Китаев Смык выделяет следующие факторы, влияющие на переживания умирающего [15]:

1.      Внутренние физиологические предсмертные преобразования в организме и влияние продолжающегося общения с окружающими людьми;

2.      Эсхатологические представления и установки – образ смерти, построенный на религиозных канонах.

Исследуя отношение к смерти через значение её для каждого человека, Г. Фейфел выявил, что доминирующих представления два: окончание жизни тела и начало новой жизни, либо же философское понимание смерти как естественного процесса завершения жизни. Сам страх перед смертью так же оказался не столько страхом перед самой смертью, сколько страхом перед способом умирания, а конкретно – перед долгим и болезненным, мучительным. Также одним из главных страхов оказался недостаток времени на прощание с близкими. При этом, часть респондентов психически здоровых манифестировала желание «умереть в постели», в то время как часть респондентов душевнобольных представляла, что смерть настигнет их в результате несчастного случая [16].

Также Г. Фейфел говорил о том, что на отношение к смерти влияет тип личности человека, и даже больше, чем непосредственная угроза смерти. Гипотеза Г. Фейфела заключается в том, что отношение человека к факту неизбежной смерти состоит из совокупности пяти факторов [16]:

1.      Психологической зрелости человека;

2.      Способов, которыми он справляется с ситуацией;

3.      Влияния таких переменных, как религия, возраст, пол;

4.      Тяжести болезни;

5.      Отношения лечащего врача и других значимых людей.

Э. Кюблер Росс выделяет пять стадий психологической адаптации к смерти [17]:

1.      Стадия отрицания – отказ принимать факт возможности собственной смерти;

2.      Стадия гнева – негативные эмоции и ощущения по поводу смерти, ощущение несправедливости и невозможности изменить ход событий, возникновение фрустрации, поиск виноватых в виде врачей, других людей или судьбы;

3.      Стадия торга – поиск стратегий преодоления возможности собственной смерти, попытки договориться с собственным телом, здоровьем и возрастом через доступные человеку ресурсы;

4.      Стадия депрессии – погружение в чувство отчаяния, безнадёги и неизбежности собственной смерти; прощание с близкими;

5.      Стадия принятия – смирение с фактом возможной смерти, ожидание конца, в некоторых случаях – подготовка, обретение спокойствия.

Р. Нойес, исследуя переживание ощущения близости смерти, выделяет три стадии [13]:

1.      Сопротивление – при первичном осознании близости смерти сначала появляется страх, и человеком овладевают стремления бороться с предполагаемой смертью. Эта стадия оканчивается осознанием неизбежности смерти и отказом от борьбы с ней, что приводит к снижению психоэмоционального напряжения и ощущением спокойствия;

2.      Обзор жизни – человек погружается в воспоминания о своём прошлом, рефлексирует над решениями и поступками, проводит качественную оценку прожитых им событий и делает на основе этого вывода об удовлетворённости или неудовлетворённости своей жизнью;

3.      Стадия трансцендентности – прошлое воспринимается не как активно переживаемые воспоминания, всё ещё влияющие на человека, а как отдалённые события; происходит отказ от сосредоточения на прошлом и фокусировка на настоящем.

Методология исследования

С целью изучения особенностей отношения к смерти у женщин с аутоагрессивным поведением было проведено исследование, в котором приняли участие в качестве объекта исследования 32 женщины, в возрасте от 19 до 23 лет, с аутоагрессивным поведением с реализованной суицидальной попыткой. Критериями включения в основную группу являлось: наличие аутоагрессивного поведения; наличие суицидальной попытки; наличие высокого суицидального риска на момент обследования; отсутствие диагностированных психических заболеваний. Женщины были отнесены в основную группу по шкале «Суицидальный риск» методики «МЛО Адаптивность» и шкалам «Антисуицидальный фактор» и «Общий суицидальный риск» методики ««Опросник суицидального риска», а также по результатам клинического интервью и анализа анамнестических данных (наличие попытки суицида и различных форм самоповреждающего поведения).

Контрольную группу составили 34 женщины без аутоагрессивного поведения.

Исследование проводилось в кризисных центрах г. Санкт-Петербург.

Результаты исследования

Личностные особенности женщин с аутоагрессивным поведением

Для изучения личностных особенностей женщин с аутоагрессивным поведением была использована методика «МЛО Адаптивность» (шкалы СМИЛ).

В ходе описательного анализа были получены следующие данные (Рис.1).

Рис. 1 – Профиль личности женщин с аутоагрессивным поведением

Данные описательных статистик свидетельствуют о том, что женщины с аутоагрессивным поведением склонны к шизоидному типу поведения, отчуждённости в межличностных отношениях, фантазированию; также для них характерна излишняя тревожность, повышенное чувство вины и мнительность. Респонденты основной группы имеют тенденции с сниженному фону настроения, излишней сензитинвости, социальной пассивности. Также они склонны преувеличивать свои проблемы, к общей незрелости личности.

В группе респондентов без аутоагрессивного поведения также более выраженными являются черты психастении и шизоидности, но они не достигают уровня преморбида. Им свойственна эмоциональная лабильность, склонность к эгоцентризму, социальная и эмоциональная незрелость личности, а также повышенная тревожность, нерешительность, мнительность.

По большинству шкал, характеризующим личностно-типологические особенности (кроме шкал «Социальная интроверсия» и «Маскулинность-феминность» обнаружены значимые различия (Табл. 1.).

Таблица 1

Различия в личностно-типологических особенностях женщин с аутоагрессивным поведением и женщин без аутоагрессивного поведения

Женщины с аутоагрессивным поведением достоверно более дисгармоничны, чем женщины без него. Они более самокритичны, чаще преувеличивают свои проблемы и стремятся подчеркнуть дефекты своей личности; они более социально пассивные, хуже переносят смену обстановки и межперсональные конфликты. У респондентов основной группы сильнее выражено чувство вины, а также чаще наблюдаются тенденции к сниженному фону настроения. Эмоционально лабильнее, в большей степени склонны к эгоцентризму и самосожалению, более незрелые в плане личности, чем женщины без аутоагрессивных тенденций. У них наблюдается дефицит выдержки и ненадёжность моральных установок и привязанностей, более частая смена настроения, интересов, а также большая импульсивность. Также более склонны к формированию идее собственной исключительности. У них выше тревожность и нерешительность, более выражена интуитивность, ориентация на субъективное видение мира, а также склонность к фантазированию.

При этом у респондентов основной группы наблюдается менее выраженная тенденция к искажению результатов обследования, меньший самоконтроль.

Предикторы суицидального поведения изучались посредством методики «Опросник суицидального риска».

В ходе описательного анализа получены следующие данные (Рис. 2).

Рис. 2 – Выраженность предикторов суицидального риска

По данным описательных статистик можно сделать вывод, что у женщин с аутоагрессивным поведением все личностные предикторы суицидального риска являются выраженными. Наиболее выражены такие черты, как несостоятельность и аффективность, что описывает основную группу как склонных к представлению о своей несостоятельности и ненужности, к явному доминированию эмоций над интеллектуальным контролем при оценке событий. Респонденты основной группы имеют отрицательную Я-концепцию, характеризующуюся склонностью к самоуничижению и ощущению собственной несостоятельности и ненужности. Отношение к будущему у женщин с аутоагрессивным поведением отличается пессимистичностью и ощущением невозможности регулировать события собственной жизни. Суицидальные идеи, у данных респондентов, формируются без ориентировки на социокультурные влияния, связанные с культом самоубийств. У женщин без аутоагрессивного поведения обнаружены только два личностных предиктора суицидального риска из восьми: аффективность и социальный пессимизм, что описывает их как сосредотачивающихся на негативе в межличностном общении, пессимистическом отношении к общению с окружающими, а также как склонных к аффективным вспышкам.

По результатам сравнительного анализа были выявлены значимые различия по шкалам Демонстративность, Уникальность, Несостоятельность, Социальный пессимизм, Слом культурных барьеров, Максимализм, Временная перспектива на уровне р≤0,001, а также по шкале Аффективность на уровне р≤0,01 (Таблица 2.)

Таблица 2

Сравнительный анализ по Опроснику суицидального риска в модификации

Т.Н. Разуваевой

Женщины с аутоагрессивным поведением более склонны желать внимания окружающих людей, в том числе к их ситуации, которую они чаще, чем женщины без аутоагрессивного поведения, считают уникальной. Респонденты основной группы имеют более отрицательную Я-концепцию, то есть более склонны к самоуничижению, ощущению собственной ненужности и невозможности повлиять на собственную жизнь. Их восприятие межличностных отношений более негативное, так же, как и восприятие своего будущего. Также женщины с аутоагрессивным поведением более склонны копировать модели суицидального поведения, хотя они не воспринимают как пример для подражания социокультурные нормы, оправдывающие и придающие положительную окраску суицидальному поведению. Помимо этого, женщины с аутоагрессивным поведением более инфантильны, в том числе и в плане ценностных установок.

Респонденты основной группы больше преувеличивают свои проблемы, стремятся подчеркнуть негативные, по их мнению, аспекты своего характера; они более склонны к социальной пассивности, хуже переносят смену обстановки; чаще наблюдаются тенденции к сниженному фону настроения. Женщины с аутоагрессивным поведением более неуверенны в себе, их чувство вины выше; а волевой контроль хуже. Эмоционально лабильнее, социально и эмоционально более незрелые. Наблюдается более выраженная склонность к эгоцентризму и самосожалению. Чаще, чем женщины без аутоагрессивного поведения, меняются в настроении, в интересах и привязанностях; более склонны к аффективному поведению, к пренебрежению социальными нормами и устоями. У женщин с аутоагрессивным поведением более ригидная система в подходе к решению трудных ситуаций, чаще наблюдается излишняя детализация, а также переоценка собственных достижений и неудач. Они мнительнее, более закрытые, более интуитивные и склонные к фантазированию и оторванности от реальности, нежели женщины без аутоагрессивного поведения. По шкале Аффективность были выявлены значимые различия на уровне р≤0,01, что говорит о том, что женщины с аутоагрессивным поведением в большей степени склонны к доминированию эмоций над интеллектуальным контролем при оценке событий, особенно в кризисных ситуациях.

Адаптационные ресурсы женщин с аутоагрессивным поведением

Для исследования адаптационных ресурсов женщин с аутоагрессивным поведением были использованы шкалы «ПР», «КП», «МН», «ЛАП» методики «МЛО Адаптивность».

В ходе описательного анализа получены следующие данные (Рис. 3).

Рис. 3 – Адаптационные ресурсы женщин с аутоагрессивным поведением

Данные описательных статистик свидетельствуют о том, что респонденты группы с аутоагрессивным поведением обладают достаточно сформированными коммуникативными способностями и морально-нравственной нормативностью, то есть способны подчиняться социальным нормам, не имеют проблем с межличностным взаимодействием. В то же время сложность для них представляет регуляция собственного поведения, что в первую очередь и сказывается на низких адаптивных возможностях.

Респонденты контрольной группы без аутоагрессивного поведения имеют низкий уровень поведенческой регуляции, не имеют адекватной самооценки, а также имеют низкий уровень адаптационных способностей, склонность тяжело переносить изменения окружающей среды и осложнённый процесс социализации.

По результатам сравнительного анализа были выявлены значимые различия по шкалам «ПР», «КП», «ЛАП» на уровне значимости р≤0,001 (Таблица 3.)

Таблица 3

Сравнение адаптационных ресурсов женщин с аутоагрессивным поведением и женщин без аутоагрессивным

Женщины с аутоагрессивным поведением имеют более низкий уровень поведенческой регуляции, более склонны к нервно-психическим срывам. У них менее адекватная самооценка, им тяжелее выстраивать контакт с окружающими, выше конфликтность. Их способности к адаптации ниже, чем у женщин без аутоагрессивного поведения. Им более свойственны импульсивные реакции, они вероятнее нарушат общественные нормы повеления, групповые и корпоративные требования.

Для исследования состояния респондентов были использованы шкалы «АС», «ПС», «ДАН» опросника «МЛО Адаптивность» (Рис. 4).

Рис. 4 – Состояние женщин с аутоагрессивным поведением

Результаты описательного анализа показывают, что женщинам с аутоагрессивным поведением свойственен высокий уровень ситуативной тревожности, повышенная утомляемость и аффективная лабильность с преобладанием пониженного настроения. Также наблюдается отсутствие мотивации: к профессиональной деятельности, к межличностным контактам. У респондентов основной группы выражено нервно-психическое напряжение, а также наблюдаются тенденции к девиантному поведению. Помимо этого, присутствуют выраженные признаки дезадаптационных нарушений.

У женщин без аутоагрессивного поведения не наблюдается выраженных астенических и психотических реакций и состояний, а также дезадаптационных нарушений.

По результатам сравнительного анализа были выявлены значимые различия по шкалам «ПС» и «ДАН» на уровне значимости р≤0,001 (Таблица 4.)

Таблица 4

Сравнение состояния женщин с аутоагрессивным поведением и женщин без аутоагрессивного поведения

Женщины с аутоагрессивным поведением имеют более выраженное нервно-психическое напряжение, а также им чаще свойственны аффективные реакции и вспышки, а также они реже соблюдают общепринятые нормы поведения. У респондентов основной группы более выраженные признаки дезадаптационных нарушений.

В ходе анализа особенностей стратегий поведения совладающего со стрессом, был определен репертуар копингов у женщин с аутоагрессивным поведением (Рис. 5).

Рис. 5 – Особенности копинг-стратегий

По данным описательных статистик можно сделать вывод о том, что женщины с аутоагрессивным поведением имеют один ведущий копинг – «бегство-избегание», и два игнорируемых – «положительная переоценка» и «планирование решения». Респонденты основной группы склонны преодолевать негативные переживания через уклонение от ситуации, через отрицание проблемы, фантазирование. Не склонны к решению трудных ситуаций, предпочитают уклоняться от ответственности и уходить во вредные привычки для снижения эмоционального напряжения.

У респондентов контрольной группы наблюдаются три ведущих копинга: «бегство-избегание», «поиск социальной поддержки» и «планирование решения». Для респондентов контрольной группы характерно большое разнообразие копинг-стратегий, которые они свободно могут использовать для преодоления трудных ситуаций.

Общая напряжённость копингов у основной и у контрольной групп находится на среднем уровне.

По результатам сравнительного анализа были выявлены значимые различия по шкалам «Планирование решения» и «Положительная переоценка» на уровне значимости р≤0,001, а также по шкалам «Бегство-избегание» и «Поиск социальной поддержки» на уровне значимости р≤0,05 (Таблица 5.)

Таблица 5

Результаты сравнительного анализа по методике «Способы совладающего поведения»

Женщинам с аутоагрессивным поведением свойственно более частое использование копинга «Бегство-избегание», они чаще избегают проблем, уклоняются о ответственности, прибегают к фантазированию и отвлечению. Также они чаще прибегают к снижению эмоционального напряжения через вредные привычки: пищевые, алкоголь, курение.

Женщины без аутоагрессивного поведения, в отличии от женщин основной группы, чаще используют такие копинги, как «Поиск социальной поддержки», «Планирование решения», «Положительная переоценка». Это означает, что они более склонны рассматривать трудные ситуации как возможность личностного роста, вероятнее прибегают к составлению стратегии для решения проблемы и целенаправленному планированию, а также чаще решают проблемы за счёт привлечения внешних ресурсов и получение эмоциональной и информационной, а также действенной поддержки со стороны окружения.

Особенности образа смерти у женщин с аутоагрессивным поведением

Для исследования принятия-непринятия смерти был использовании опросник «Отношение к смерти» (Рис. 6).

Рис. 6 – Принятие-неприятие смерти

Данные описательных статистик показывают, что женщины с аутоагрессивным поведением не склонны избегать обсуждение темы смерти и мыслей на эту тематику, при этом смерть предпочтительно рассматривается как возможный выход из трудной ситуации. При этом страх смерти у данной группы сохраняется на естественном уровне.

Респонденты контрольной группы не рассматривают смерть с позиции лёгкого выхода, они скорее нейтрально принимают смерть как просто биологический факт. Не избегают темы смерти, но и не склонны открыто её обсуждать.

По результатам сравнительного анализа были выявлены значимые различия по шкалам «Принятие смерти как бегства» на уровне значимости р≤0,001, «Страх смерти» на уровне р≤0,01 и «Избегание смерти» на уровне р≤0,05 (Таблица 6.)

Таблица 6

Результаты сравнительного анализа по опроснику «Отношение к смерти»

Женщины с аутоагрессивным поведением более склонны воспринимать смерть с точки зрения возможного побега от проблемы, от ответственности за её решение, а также им более свойственен уход в зависимости для снижения эмоционального напряжения. У женщин без аутоагрессивного поведения страх смерти сильнее, а также они менее склонны говорить о смерти, в том числе из-за страха перед темой.

Для исследования страха перед последствиями смерти был использован опросник «Шкала страха личной смерти» (Рис. 7).

Рис. 7 – Отношение к последствиям личной смерти

Данные описательных статистик показывают, что и женщины с аутоагрессивным поведением, и женщины без него не имеют выраженного страха последствий личной смерти. Респондентов основной группы наиболее сильно волнует реакция близких на их смерть, скорбь и возможность того, что окружение не справится с фактом их ухода из жизни. Для респондентов контрольной группы наиболее волнующим последствием является последствия для личности: то, что они больше не смогут мыслить и принимать решения, испытывать чувства.

Сравнительный анализ по опроснику «Шкала страха личной смерти» не выявил значимых различий.

Для исследования позитивного-негативного образа смерти была использована методика «Метафоры личной смерти» (Рис. 8).

Рис. 8 – Позитивный-негативный образ смерти

Женщины с аутоагрессивным поведением описывают смерть как позитивными метафорами («утешающий родитель», «возвращение домой», «лёгкий ветерок»), так и негативными метафорами («поедающий тигр», «чёрная дыра», «одинокое холодное путешествие»). Соответственно, образ смерти не связан с явно отрицательными ассоциациями, также, как и нет выраженной склонности в сторону позитивной интерпретации. Для женщин с отсутствием аутоагрессивного поведения результат аналогичен. Сравнительный анализ по опроснику «Метафоры личной смерти» не выявил значимых различий.

Для исследования тревожности по поводу смерти был использован опросник «Шкала тревожности по поводу смерти» (Рис. 9).

Рис. 9 – Выраженность тревожности по поводу смерти

По результатам описательного анализа, женщины с аутоагрессивным поведением не испытывают сильной тревожности по поводу смерти. Респонденты контрольной группы также не испытывают тревожности по поводу смерти. Сравнительный анализ по опроснику «Шкала тревожности по поводу смерти» не выявил значимых различий.

Для изучения особенностей отношения к жизни и смерти, а также к трудным ситуациям, был выбран опросник «Отношение к жизни, смерти и кризисной ситуации» (Рис. 10)

Рис. 10 – Особенности отношения к жизни, смерти и кризисной ситуации

Женщины с аутоагрессивным поведением склонны чувствовать и принимать ответственность собственную за свою же жизнь, а также не избегают принимать свои истинные чувства по поводу смерти, в том числе и свои правдивые представления о смерти. Респонденты группы принимают смерть как неизбежный фактор и сознательно относятся к смерти. Наиболее выражено отсутствие чёткой концепции смерти, а также отсутствие смысла жизни; учитывая предыдущие результаты и дополнительно заданные вопросы на тему религии, можно предположить, что большая часть группы придерживается атеистической концепции мира, где смерть не описывается и не понимается как нечто важное и сакральное, не наделяется смыслом, вследствие чего может наблюдаться отсутствие полноценной осознанности концепции смерти. Респонденты контрольной группы ощущают себя онтологически защищёнными, принимают свою жизнь и происходящие в ней события и нацелены на самосовершенствование. При этом они принимают и факт возможной смерти, а также склонны искать и придавать особый смысл как смерти как явлению, так и кризисным ситуациям.

По результатам сравнительного анализа были выявлены значимые различия по шкалам «Концепция кризисной ситуации», «Наличие смысла жизни», «Принятие жизни» на уровне р≤0,001. По шкалам «Наличие смысла в кризисе», «Принятие себя», «Онтологическая защищённость» значимые различия были обнаружены на уровне р≤0,01. По шкале «Принятие чувств по отношению к смерти» значимые различия были обнаружены на уровне р≤0,05 (Таблица 7.)

Таблица 7

Результаты сравнительного анализа по опроснику «Отношение к жизни, смерти и кризисной ситуации»

Женщины с аутоагрессивным поведением склонны в большей степени принимать собственные чувства по поводу смерти, нежели женщины контрольной группы; при этом они в меньшей степени принимают себя и происходящее в их жизни. В кризисной ситуации женщины с аутоагрессивным поведением не склонны искать особый смысл, а также у них отсутствует концепция кризисной ситуации, понимание, как вести себя в ней, как из неё выйти и как кризис влияет на них. Также у них реже наблюдается сформированное понимание смысла своей жизни, и они чувствуют себя менее онтологически защищёнными, нежели женщины без аутоагрессивного поведения.

Структура отношения к смерти у женщин с аутоагрессивным поведением

Для исследования структуры отношения к смерти у женщин с аутоагрессивным поведением был проведён корреляционный анализ (Рис. 11).

По результатам корреляционного анализа, можно видеть, что в структуре отношения к смерти шкалы «Шкала тревожности по поводу смерти», «Страх смерти», «Трансцендентные последствия», «Принятие чувств по отношению к смерти», «Избегание темы смерти», «Последствия для личности» и «Принятие смерти как бегства» составляют своеобразное «ядро», имеющее между собой сильные взаимосвязи.

Чем ниже у женщин с аутоагрессивным поведением тревожность по поводу смерти, тем ниже страх смерти, тем менее они опасаются непонимания того, что будет после смерти и невозможности продолжать мыслить и чувствовать. Помимо этого, менее слабая корреляция показывает, что, чем ниже тревожность по поводу смерти, тем реже респонденты избегают тему смерти.

Сильные корреляционные взаимосвязи показывают, что, чем ниже страх перед непостижимостью смерти и непонимание того, что будет после неё, тем меньше страх смерти в целом. При этом тем выше осознание и принятие своих чувств по поводу смерти, а также тем чаще смерть воспринимается как возможность побега от проблем.

Помимо этого, принятие своих чувств по поводу смерти отрицательно коррелирует с избеганием темы смерти и страхом смерти: чем лучше принимаются чувства к смерти, тем меньше склонность избегать темы смерти, и тем меньше страх смерти.

Также избегание темы смерти коррелирует с последствиями для личности, и слабее коррелирует с трансцендентными последствиями: чем меньше избегается тема смерти, тем ниже страх перед потерей способности мыслить и чувствовать и тем меньше выражен страх перед невозможностью мыслить и чувствовать после смерти.

Страх смерти также положительно коррелирует с последствиями для личности: чем ниже страх смерти, тем ниже страх перед возможными её последствиями, отражающимися в неспособности думать и чувствовать.

Можно заметить, что наибольшее количество взаимосвязей имеет показатель «Трансцендентные последствия», что делает его своеобразным центром выделенного ядра, так как из семи показателей он связан с шестью.

Помимо этого, существует сильная взаимосвязь между шкалами «Последствия для тела» и «Шкала тревожности по поводу смерти»: чем ниже уровень тревожности по поводу смерти, ем ниже страх перед возможными изменениями тела после неё. Также последствия для тела положительно коррелируют со страхом смерти.

Страх смерти, в свою очередь, имеет взаимосвязь с концепцией смерти: чем слабее страх смерти, тем более нечёткое и несформулированное понимание смерти, что она из себя представляет и что за собой ведёт. При этом отсутствие чёткой концепции сильно коррелирует с принятием-приближением смерти, то есть с отсутствием религиозной концепции смерти.

Принятие смерти как естественного факта отрицательно коррелирует с избеганием темы смерти и тревожностью по поводу смерти: чем выше принятие смерти как естественного факта, тем ниже необходимость избегать обсуждений и мыслей о смерти, и тем меньше уровень тревожности по поводу смерти.

Помимо этого, существует положительная взаимосвязь между тревожностью по поводу смерти и негативным метафорическим образом смерти, в то время как сам негативный метафорический образ сильно связан со страхом забвения и онтологической защищённостью: чем менее негативно воспринимается смерть, тем менее выражен страх забвения, и тем устойчивее ощущается собственная идентичность и упорядоченность, правильность собственной жизни.

Таким образом, можно сделать наблюдение о том, что в структуре отношения к смерти у женщин с аутоагрессивным поведением обнаружены семь конкретных показателей, тесно связанных и взаимовлияющих друг на друга. Все остальные показатели не имеют настолько сильных и частых связей как друг между другом, так и с остальными показателями.

В эти показатели входят уровень тревожности по поводу смерти, страх смерти, страх перед непостижимостью смерти и тем, что происходит после неё, степень принятия чувств по отношению к смерти, рассматривание смерти как способа бегства, избегание темы смерти, а также страх перед невозможностью мыслить и чувствовать после смерти.

Также интересной является взаимосвязь между шкалами «Страх смерти» и «Концепция смерти», то есть между низким страхом смерти и отсутствием чётко сформированного понимания смерти, что также подтверждается связью между шкалами «Страх смерти», «Трансцендентные последствия» и «Принятие чувств по отношению к смерти», то есть чем меньше страх смерти, тем менее выражен страх за то, что произойдёт после смерти, за непостижимость самой смерти, и при этом чувства по поводу смерти при отсутствии чёткого понимания самой смерти принимаются легче.

По результатам корреляционного анализа, можно сделать вывод о том, что структура отношения к смерти у женщин с аутоагрессивным поведением логически адекватна, и построена по принципу иерархичности: наиболее сильные связи создают единую конструкцию, которая дополняется оставшимися связями, которые, как правило, слабее.

Выводы

1. У женщин с аутоагрессивным поведением, в отличии от женщин без аутоагрессивного поведения, более выражена личностная дисгармоничность. Они склонны к шизоидному типу поведения, отчуждённости в межличностных отношениях, излишней тревожности, повышенному чувству вины и мнительности. Эмоционально лабильнее, более склонны к эгоцентризму; менее стабильны в своих моральных установках и привязанностях. Наблюдается сниженный фон настроения, склонность преувеличивать свои проблемы. Наиболее выраженными предикторами суицидального поведения для женщин с аутоагрессивным поведениям являются несостоятельность и аффективность: они склонны к представлению о своей несостоятельности и ненужности, к явному доминированию эмоций над интеллектуальным контролем при оценке событий. Также им свойственна отрицательная Я-концепция, характеризующаяся склонностью к самоуничижению и ощущению собственной ненужности и несостоятельности. Отношение к будущему отличается пессимистичностью и ощущением невозможности регулировать события собственной жизни. При этом окружающий мир воспринимается достаточно адекватно и критично. Суицидальные идеи формируются без ориентировки на социокультурные влияния, связанные с культом самоубийств. Их Я-концепция более отрицательная, и восприятие межличностных отношений и своего будущего более негативное. При этом они не склонны брать как пример для подражания социокультурные нормы, оправдывающие и придающие положительную окраску суицидальному поведению. Их способности к адаптации ниже, и более выражено нервно-психическое напряжение. Среди копингов для них наиболее характерно использование «Бегства-избегания», при этом «Положительная переоценка» и «Планирование решения» - их игнорируемые копинги.

2. Отношение к смерти у женщин с аутоагрессивным поведением характеризуется сохранением страха смерти на естественном уровне, положительным отношением к идее обсуждения смерти, а также рассматриванием смерти как способа побега из трудной ситуации. Они не имеют выраженного страха последствий личной смерти, и их образ смерти, изученный через метафорические высказывания, не имеет склонности ни в сторону позитивной, ни в сторону негативной интерпретации. Также у женщин с аутоагрессивным поведением наблюдается отсутствие чётко сформированного понимания смерти. В целом, они принимают свои существующие чувства по поводу смерти.

3. Женщины с аутоагрессивным поведением, в отличии от женщин без аутоагрессивного поведения, более склонны воспринимать смерть как возможный побег от трудной ситуации, от ответственности за её решение, а также им более свойственен уход в зависимости для снижения эмоционального напряжения. Также у женщин с аутоагрессивным поведением менее выражен страх смерти. В отличии от женщин без аутоагрессивного поведения, они свободнее обсуждают тему смерти, в том числе и более готовы на размышление о смерти в своих мыслях.

4. Женщины с аутоагрессивным поведением чаще и успешнее принимают собственные чувства по поводу смерти, нежели женщины без аутоагрессивного поведения. У них реже наблюдается сформированное понимание смысла своей жизни, и они чувствует себя менее онтологически защищёнными. Женщины с аутоагрессивным поведением менее удовлетворены своей жизнью, и при этом не склонны искать смысл в кризисных ситуациях и рассматривать их как возможность для роста.

5. В структуре отношения к смерти у женщин с аутоагрессивным поведением обнаружены семь конкретных показателей, тесно связанных и взаимовлияющих друг на друга. Все остальные показатели не имеют настолько сильных и частых связей как друг между другом, так и с остальными показателями. В эти показатели входят уровень тревожности по поводу смерти, страх смерти, страх перед непостижимостью смерти и тем, что происходит после неё, степень принятия чувств по отношению к смерти, рассматривание смерти как способа бегства, избегание темы смерти, а также страх перед невозможностью мыслить и чувствовать после смерти. Можно сделать вывод о том, что структура отношения к смерти у женщин с аутоагрессивным поведением логически адекватна, и построена по принципу иерархичности: наиболее сильные связи создают единую конструкцию, которая дополняется оставшимися связями, которые, как правило, слабее.

1. Статистика самоубийств ВОЗ – https://www.who.int/ru/news-room/fact-sheets/detail/suicide
2. Лапшин, В. Е. Аутодеструктивное поведение подростков: причины, приводящие к суициду / В.Е. Лапшин // Вестник Владимирского юридического института – 2008 – № 1 – С. 170-175
3. Hayes J., Schimel J., Arndt J., Faucher E.H. A theoretical and empirical review of the deaththought accessibility concept in terror management research. Psychological bulletin, 2010, no. 5 (136), pp. 699-739
4. Lehto R., Stein K. Death anxiety: an analysis of an evolving concept. Research and Theory for Nursing Practice: An International Journal, 2009, no. 1 (23), pp. 23-41
5. Антипов А.В. Позитивное знание о самоубийстве в XIX веке: философский аспект//Суицидология – Т.7, №4(25) – 2016 – С. 64-71
6. Руженков A.А., Лобов Г.А., Боева А.В. К вопросу об уточнении содержания понятия «аутоагрессивное поведение» //Электронный http://dspace.bsu.edu.ru/bitstream/123456789/3342/1/Ruzhenkov_K%20voprosu.pdf
7. Фромм Э. Анатомия человеческой деструктивности – М., 1994 – C. 447
8. Бачериков Н. Е., Згонников П. Т. Клинические аспекты суицидологии // Клиническая психиатрия. – К., 1989 – С. 456-465
9. Фрейд, З. Печаль и меланхолия / З. Фрейд // Суицидология: прошлое и настоящее. – М.: Когито-центр, 2001 – С. 253-268
10. Анцыферова Л.И. Личность в трудных жизненных условиях: переосмысливание, преобразование и психологическая защита// Психологический журнал – 1994 – Т.15, № 1 – С. 1-18
11. Чернигова Е.П, Ворсина О.П., Дианова С.В. Вопросы диагностики и профилактики суицидального поведения детей и подростков – Иркутск, 2015 URL: https://irkobl.ru/sites/kdnizp/doc/revomend/met_rek/metod.rec.suicvidy.pdf – С. 82-95
12. Солдатова, Е.Л. Теоретический обзор современных зарубежных исследований отношения к смерти /Е.Л. Солдатова, Н.Ю. Жукова // Вестник ЮУрГУ. Серия «Психология» – 2018 – Т. 11, № 3 – С. 13–23 DOI: 10.14529/psy180302
13. Юревич А.В. Психологические аспекты отношения к смерти // Ярославский педагогический вестник – 2018 – №1 – С. 123-132
14. Чистопольская, К. А., Ениколопов, С. Н. Отношение к смерти после попытки самоубийства: стигматизация и самостигматизация суицидальных пациентов / К. А. Чистопольская, С. Н. Ениколопов // Вестник психиатрии Чувашии, 2015 – Т. 11 – № 1 – С. 8–19
15. Китаев-Смык, Л.А. О стрессе и умирании//Вопросы психологии –2008 – № 5 – С. 121–125
16. Фейфел Г. Смерть – релевантная переменная в психологии. Экзистенциальная психология / Г. Фейфел. – М., 1999 – С. 49–58
17. Кюблер-Росс, Э. О смерти и умирании / Э. Кюблер-Росс; пер. с англ. – К.: София, 2001