Институт суррогатного материнства: актуальные проблемы законодательства РФ и пути его совершенствования

Институт суррогатного материнства создан вследствие технологического развития общества и позволяет людям становиться генетическими родителями, несмотря на биологические или социальные проблемы в реализации такой возможности, что ранее не могло бы быть достигнуто при традиционной репродукции.

В научной среде принято выделять две формы суррогатного материнства:

1) традиционное;

2) гестационное;

Традиционное суррогатное материнство предполагает искусственное оплодотворение женщины биоматериалом, который был ранее предоставлен донором противоположного пола. Вследствие этого женщина является донором яйцеклетки: генетической и суррогатной матерью ребенка. Сущность гестационного суррогатного материнства выражена в экстракорпоральном оплодотворении яйцеклетки одной женщины, исходя из чего вынашивающая женщина не является донором яйцеклетки, а лишь лицом, вынашивающим и впоследствии рожающим ребенка, не имея с ним генетическую связь.

По российскому законодательству допускается только гестационное суррогатное материнство, исходя из субъектного состава данных правоотношений, а также положения о том, что суррогатная мать не может быть одновременно донором яйцеклетки. Ребенок, рожденный вследствие гестационного суррогатного материнства, имеет генетическую связь со своими родителями, которые предоставили свой биоматериал и соответственно имеют приоритетное право на воспитание, только после отказа суррогатной матери от ребенка и признания в органах ЗАГС генетической связи последнего с родителями. Так, в соответствии с ч. 9 ст. 55 ФЗ «Об основах охраны здоровья граждан в РФ»: «Суррогатное материнство представляет собой вынашивание и рождение ребенка (в том числе преждевременные роды) по договору о суррогатном материнстве, заключаемому между суррогатной матерью и потенциальными родителями, половые клетки которых использовались для оплодотворения, для которых вынашивание и рождение ребенка невозможны по медицинским показаниям и состоящих в браке между собой, либо одинокой женщиной, половые клетки которой использовались для оплодотворения и для которой вынашивание и рождение ребенка невозможны по медицинским показаниям» [1]. Данное законодательное закрепление позволяет отделять суррогатное материнство от других репродуктивных технологий: экстракорпорального оплодотворения, искусственной инсеминации, обозначая круг субъектов, а также основания возникновения правоотношений между сторонами.

До вступления в силу Федерального закона от 19.12.2022 N 538-ФЗ (Законопроект № 41630-8), который непосредственно внес изменения в рассматриваемый ФЗ «Об основах охраны здоровья граждан в РФ», ранее по договору суррогатного материнства сторонами могли быть суррогатная мать, потенциальные родители (генетические родители, которые состоят в браке или нет) и одинокая женщина, для которых вынашивание и рождение ребенка невозможно по медицинским показателям. При этом, необходимость иметь гражданство РФ для возникновения правоотношений между сторонами отсутствовала. На текущий момент субъектный состав правоотношений сократился и добавился необходимый критерий для право- и дееспособности всех участников – наличие гражданства РФ, а для потенциальных родителей также официально зарегистрированный брак. Ввиду этого, сторонами по договору суррогатного материнства могут быть: суррогатная мать, потенциальные родители, состоящие друг с другом в браке (один из которых должен иметь гражданство РФ), а также одинокая женщина, для которой вынашивание и рождение ребенка невозможны по медицинским показаниям. Из-за введенных обязательных элементов возникновения правоотношений, соответственно сократилось число субъектов в договоре суррогатного материнства. Ограничения касаются иностранных лиц и апатридов (только если они не состоят в браке с гражданином РФ), а также потенциальных родителей-заказчиков, имеющих гражданство РФ, но не состоящих в браке.

Для возникновения обязательственно-правовых отношений между сторонами необходим договор суррогатного материнства, который важен при разрешении судебных споров, касающихся официального признания генетических родителей, если суррогатная мать не дает на это согласия. Касательно данного договора, его формы, объекта, предмета, существенных и иных условий, то в национальном законодательстве мы не найдем поименованный договор суррогатного материнства, о некоторых положениях которого можно косвенно судить по аналогии с законами и официальными разъяснениями Верховного суда.

В пунктах 30-31 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 16.05.2017 N 16 (ред. от 26.12.2017) "О применении судами законодательства при рассмотрении дел, связанных с установлением происхождения детей" разъяснено, что лица, дающие свое согласие в письменной форме на использование методов искусственного оплодотворения, в случае рождения ребенка записываются его родителями. В целях правильного решения спора, суду необходимо исследовать, заключался ли сторонами договор о суррогатном материнстве, его условия и причины отказа суррогатной матери на дачу согласия записи истцов в качестве официальных родителей [2]. Исходя лишь из этих положений, договор должен быть составлен в письменной форме.

В научной среде довольно детально подходят к природе и характеристике данного договора. О.Н. Артюшина и М.В. Прохорова, проводя анализ с существующими договорами, пришли к выводу о том, что данная сделка носит двусторонне – обязывающий характер, является консенсуальной, возмездной, подлежит заключению в простой письменной форме. Более того, авторы считают правильным применять к данной сделке положения из договоров возмездного оказания услуг, отрицая в нём семейно-правовую природу в пользу гражданско-правовой, ввиду наличия у одной из сторон корыстного мотива, который в отрасли семейного права отрицается, ввиду основных начал, закрепленных в ч. 1 ст. 1 СК РФ: укрепления семьи, построения семейных отношений на чувствах любви, уважения и прочего [3].

Авторы постулируют, что договор суррогатного материнства необходимо закрепить именно в ГК РФ, нежели создавать отдельный закон для этого, ввиду существования договора возмездного оказания услуг, который достаточно дополнить положениями о применении репродуктивных технологий.

Частично можно согласиться с позициями данных авторов, так как по договору возмездного оказания исполнитель обязуется по заданию заказчика совершить определенные действия или осуществить конкретную деятельность, а заказчик обязуется оплатить эти услуги. В данном случае объектом договора выступает нематериальный результат. Применительно к договору суррогатного материнства, конечным результатом будет являться не сам рожденный ребенок, а именно услуга в виде вынашивания и рождении последнего, так как неуместно и противоречиво говорить о нём как материальном (овеществленном) результате, объектом которого является договор подряда, в виду ст. 128 ГК РФ, контекстно закрепляющая, что жизнь человека не может являться объектом гражданских прав.

Категоричное отнесение договора суррогатного материнства исключительно к гражданско-правовой сфере из-за наличия в нем субъектов данных отношений, не подпадающих под круг лиц семейно-правовых отношений, является спорной позицией. Несмотря на аналогичную природу с договором оказания услуг, сделки по суррогатному материнству включают вторую сторону, в виде будущих родителей-заказчиков, правовой статус которых регулируется и нормами семейного законодательства. Специфична и сама деятельность, где в отличие от существенных условий договора возмездного оказания услуг, выраженных согласованием видов услуг, а также объемом исполнения обязанностей, еще и иные положения, актуальные для договора суррогатного материнства.

Например, в ст. 21 Закона Республики Беларусь «О вспомогательных репродуктивных технологиях» отведены отдельные положения для договора суррогатного материнства, в котором раскрывается его юридическая природа. Закреплены стороны правоотношения, форма сделки – письменная, нотариально удостоверенная и положения об обязательном получении согласия супругов, если таковые имеются, на заключение договора суррогатного материнства. Детально закреплены существенные условия анализируемого договора, которые отражают специфику данных правоотношений и необходимость специального их урегулирования посредством отдельного закона. Ограничимся упоминанием некоторых элементов существенных условий по рассматриваемому закону: указание организации здравоохранения, с которой связано исполнение договора, место проживания суррогатной матери, стоимость оказываемой услуги (исключение составляет безвозмездное оказание услуг), обязанность суррогатной матери после рождения ребенка передать его генетической матери, а последняя, в свою очередь обязана принять ребенка (детей) и прочее [4].

Таким образом, особенности правоотношений, возникающих вследствие договора суррогатного материнства, не позволяют его относить исключительно к гражданской сфере регулирования, отбрасывая аспекты семейного права. Отдельный закон, регулирующий институт вспомогательных репродуктивных технологий будет поддерживать баланс между несколькими отраслями права, без превалирования одной над другой. Закон Республики Беларусь «О вспомогательных репродуктивных технологиях» может быть рецепирован в законодательную систему РФ, для совершенствования отечественного института суррогатного материнства.

Отсутствие четко выраженных аспектов в законах о суррогатном материнстве, приводит к возникновению противоречий не только для сторон правоотношений, но и для детей, рожденных вследствие применения к ним данных возможностей, так как существует угроза того, что права последних, в виде воспитания, проживания со своими родителями, участия в наследственных отношений, могут быть нарушены.

Диспозиция части 1 ст. 48 СК РФ закрепляет презумпцию материнства, согласно которой, происхождение ребенка от матери устанавливается на основании документов, подтверждающих рождение ребенка в медицинской организации, либо на основании иных доказательств, если роженица не прибегала к услугам медицинского характера [3]. Данные положения распространяются и на суррогатных матерей, с той лишь спецификой, что последние, после рождения детей, должны выразить своё согласие на запись заказчиков в качестве официальных родителей. Поэтому, до регистрации новорожденного, он является ребенком суррогатной матери и её супруга, если таковой имеется, либо бывшего мужа, в течение трехсот дней с момента расторжения брака. Как правило, лица, предоставляющие услуги суррогатного материнства, имеют корыстный мотив в виде получения денежных средств за оказание услуги, но это не может гарантировать правомерного поведения данных субъектов и выполнения условий по договору, что может выражаться в отказе суррогатной матери давать согласие на запись родителям-заказчикам. В рамках этого, в Постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 16.05.2017 N 16 (ред. от 26.12.2017) "О применении судами законодательства при рассмотрении дел, связанных с установлением происхождения детей" дано следующее разъяснение: «Вместе с тем судам следует иметь в виду, что в случае, если суррогатная мать отказалась дать согласие на запись родителями указанных выше лиц (потенциальных родителей), то данное обстоятельство не может служить безусловным основанием для отказа в удовлетворении иска этих лиц о признании их родителями ребенка и передаче им ребенка на воспитание.

В целях правильного рассмотрения дела суду следует проверить, заключался ли договор о суррогатном материнстве и каковы условия этого договора, являются ли истцы генетическими родителями ребенка, по каким причинам суррогатная мать не дала согласия на запись истцов в качестве родителей ребенка, и с учетом установленных по делу обстоятельств, а также положений статьи 3 Конвенции о правах ребенка разрешить спор в интересах ребенка» [2].

Ч. 1 ст. 41 Конституции РФ закрепляет право каждого на охрану здоровья и медицинскую помощь [5], что является имплементацией ч. 1 ст. 25 Всеобщей декларации прав человека, устанавливающей право любого человека иметь уровень жизни, в том числе и медицинский уход, необходимый для поддержания их благосостояния [6].  Более детальная реализация права граждан РФ на медицинскую помощь содержится в частях 1-2 ст. 19 ФЗ "Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации", гарантирующее «право каждого на медицинскую помощь: бесплатно, если осуществляется в соответствии с государственными программами, предусматривающие их безвозмездный характер, иные случаи в платной форме» [1].  Вспомогательные репродуктивные технологии в своей сущности как раз и представляют методы лечения бесплодия, осуществляемые вне материнского организма, к которым относится и суррогатное материнство. Данная медицинская помощь оказывается в рамках первичной специализированной медико-санитарной и специализированной медицинской помощи организациями, имеющими лицензию на осуществление данной деятельности [1]. 

В настоящее время отсутствие официально зарегистрированного брака становится преградой для потенциальных родителей, не способных по каким-либо причинам традиционным путем осуществлять репродукцию, создавать семью.  Ограничивается право рассматриваемых субъектов на получение медицинской помощи в рамках лечения бесплодия. Брак стал дискриминирующим фактором для таких лиц, при этом части 2-3 ст. 55 Конституции РФ закрепляют положения о том, что издаваемые законы в РФ не должны отменять или умалять права и свободы человека и гражданина. Данные права и свободы человека и гражданина могут быть ограничены федеральным законом лишь в той мере, какая необходима для защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав, законных интересов, обеспечения обороны и безопасности страны [6]. 

Приведенное ограничение для лиц, не состоящих в браке, нивелирует права и возможности последних обращаться за медицинской помощью, с целью лечения бесплодия посредством суррогатного материнства, а также на создание семьи, находясь в сожительстве.  Примечателен тот факт, что несмотря на отсутствие легального определения и юридической характеристики сожительства в нормативных правовых актах, ряд законов РФ регулирует правоотношения, возникающие из этой сферы. В своей сущности «сожительство представляет из себя ведение хозяйства лицами, проживающими совместно, не состоящими в официальном браке, как правило имея друг с другом интимные связи» [7].  В аспекте обыденности, такую форму взаимоотношений принято именовать «фактические семейные отношения». Субъекты, находящиеся в сожительстве, обладают иным правовым статусом, отличным от супругов, зарегистрировавших брак, и соответственно различными имущественными правами и обязанностями сожителей, выраженные в определенных особенностях институтов алиментных обязательств, наследовании, правах и обязанностях родителей, форм воспитания детей и т.д.

В случае рождения ребенка у лиц, состоящих в «фактических семейных отношениях», биологический отец не презюмируется таковым. Запись о матери ребенка производится вследствие заявления самой матери, а отца - по совместному заявлению таких родителей, либо самим отцом в случае смерти матери, с согласия органа опеки и попечительства, либо на основании решения суда, когда вышеназванные согласия и заявления отсутствуют [3].  До вступления в силу Федерального закона N 538-ФЗ "О внесении изменений в отдельные законодательные акты» регистрация генетических родителей суррогатного ребенка, вне зависимости от наличия официального брака между ними, производилась путем согласия суррогатной матери на запись заказчиков в качестве официальных родителей, так как диспозиция части 1 ст. 48 СК РФ закрепляет презумпцию материнства, согласно которой, происхождение ребенка от матери устанавливается на основании документов, подтверждающих рождение ребенка в медицинской организации, либо на основании иных доказательств, если роженица не прибегала к услугам медицинского характера [3].  При прекращении сожительства между лицами, у которых родился ребенок, последний, посредством законного представителя, имеет право на получение алиментов, форма и размер которых устанавливается по соглашению между родителями, либо в судебном порядке [8, с. 32]. 

Стоит отметить, что судебная практика в данных аспектах сложилась единообразная и положительная, где итоговыми решениями по идентичным предметам и основаниям, становятся возложение обязанностей на одного из родителей выплачивать алименты в пользу ребенка, рожденного вне брака. К примеру, по решению № 2-57/2021 2-57/2021~М-30/2021 М-30/2021 от 10 марта 2021 г. Шамильского районного суда (Республика Дагестан) исковые требования заявительницы по поводу установления отцовства Ф.И.О.  по отношению к сыну, а также о взыскании алиментов на его содержание в определенной сумме, ввиду недостаточности средств истицы, ответчик отказывался от внесудебного порядка решения возникшего спора. Суд опирался на нормы семейного законодательства об установлении отцовства и алиментных обязательств (ст. 49 и пп. 1, 2 ст. 80, ст. 81 СК РФ), а также на важные разъяснения Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 16.05.2017 N 16 "О применении судами законодательства при рассмотрении дел, связанных с установлением происхождения детей": «в случае рождения ребенка у родителей, не состоящих в браке между собой, и при отсутствии совместного заявления родителей вопрос о происхождении ребенка разрешается судом в порядке искового производства по заявлению одного из родителей, опекуна (попечителя) ребенка или по заявлению лица, на иждивении которого находится ребенок, либо по заявлению самого ребенка по достижении им совершеннолетия» [2].  Суд удовлетворил частично требования истицы в части установления отцовства и присуждения алиментов, отказал в предъявленной сумме алиментов, по итогу изменив её [9].  Подобная практика подтверждается и в ряде других итоговых судебных актах, таких как: Решение Советского районного суда г. Владикавказа (Республика Северная Осетия-Алания) от 21 июля 2020 г. по делу № 2-4953/2020 [10]; Решение Кизлярского городского суда (Республика Дагестан) от 16 июля 2020 г. по делу № 2-322/2020 [11]; Решение Калининского районного суда (Краснодарский край) от 6 июля 2020 г. по делу № 2-503/2020 [12]. 

Необходимо констатировать существующие законодательные механизмы защиты детей, рожденных вследствие сожительства, ввиду чего распространяется обязанность родителей содержать несовершеннолетних, вне зависимости от сохранения, либо прекращения «фактических брачных отношений», что также подтверждается и судебной практикой.

Институт суррогатного материнства являлся обеспечительной возможностью для сожительствующих лиц реализовывать ранее неотъемлемое право на создание семьи, не вступая в брачные отношения. По этому поводу складывалась судебная практика, связанная с регистрацией ребенка, рожденного от суррогатной матери, лицами, не состоящими в зарегистрированном браке. Исходя из содержания Апелляционного определения Московского городского суда от 18 июля 2016 г. № 33-27809/16 суд первой инстанции не удовлетворил исковые требования родителей в регистрации ребенка, рожденного при помощи суррогатного материнства, на основании ч. 4 ст. 51 СК РФ, закрепляющей положения, согласно которым лица, состоящие в браке, согласившиеся на имплантацию эмбриона другой женщине в целях его вынашивания с её согласия, могут быть записаны родителями ребенка. Судом в своем решении не были учтены согласие суррогатной матери на признание генетических родителей, а также выписная эпикриза, подтверждающая родство истцов с ребенком, приоритетным оказался лишь факт отсутствия официально зарегистрированного брака. Однако суд апелляционной инстанции счел решение суда первой инстанции неправомерным, так как на основании ст. 7 СК РФ граждане вправе самостоятельно распоряжаться правами и возможностями, вытекающими из семейных отношений. На момент рассмотрения и решения возникших противоречий ч. 3 ст. 55 ФЗ "Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации" содержала положения, по которым лица могли применять любые процедуры вспомогательных репродуктивных технологий, несмотря на наличие или отсутствие официально зарегистрированного брака между ними. Ввиду этого, решение суда первой инстанции было отменено и принято новое, удовлетворяющее требования истцов и обязывающее орган ЗАГС записать их родителями ребенка, рожденного от суррогатной матери [13].

Однако, учитывая ранее описанные нововведения в ФЗ «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации», данный судебный опыт нивелируется, как и официальная возможность потенциальных родителей, находящихся в сожительстве, пользоваться услугами суррогатного материнства для создания семьи. Примечателен тот факт, что в пояснительной записке к Законопроекту № 41630-8 нет какого-либо косвенного упоминания о причинах и предпосылках введения данного положения в российское законодательство. Концентрация внимания сделана лишь на устранении прав иностранных граждан и апатридов пользоваться услугами суррогатного материнства. О стремлениях законотворцев в данном аспекте можно судить лишь по их заявлениям о том, что «Проект федерального закона «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации» подготовлен во исполнение части 1 статьи 38 и части 4 статьи 67.1 Конституции РФ и направлен на обеспечение безопасности наиболее уязвимой категории людей – детей» [14].  Как мы выяснили, реализация данных конституционных положений достигается посредством ограничения возможностей сожительствующих граждан на создание семьи при помощи вспомогательных репродуктивных технологий, возводя необходимость официальной регистрации брака в качестве квинтэссенции семейных правоотношений, пренебрегая биологическими или социальными проблемами таких лиц, желающих реализовать свое неотъемлемое право на создание семьи в сожительстве.

Минуя существующий комплекс мер, направленных на защиту прав сожительствующих лиц, а также детей, рожденных вследствие данных отношений, законотворцы, ввиду созданных ограничений на применение вспомогательных репродуктивных технологий, понуждают таких субъектов регистрировать официальный брак, в противном случае - прибегать к иным средствам использования суррогатного материнства. Одним из таких средств является обращение потенциальной генетической матери к услуге суррогатного материнства без её сожителя в качестве одинокой женщины, не способной вынашивать и рожать ребенка из-за определенных медицинских противопоказаний. Предоставить биоматериал в данном случае может сожитель женщины в качестве анонимного донора. После рождения ребенка суррогатная мать должна в органах ЗАГС признать женщину, заключившую договор с ней на вынашивание и рождение ребенка, в качестве официальной генетической матери и, соответственно, передать ей ребенка. Впоследствии сожитель, который является генетическим отцом, может усыновить/удочерить ребенка со всеми вытекающими из этого последствиями в правах и обязанностях по отношению к ребенку, так как данное лицо не относится к перечню субъектов, право которых исключается на это по ст. 127 СК РФ [3]. 

Обратная ситуация возникает в виде отказа усыновлять/удочерять ребенка. Возникает противоречие, ведь мать ребенка не сможет обратиться, к примеру, по поводу установления отцовства и взыскания алиментов с такого лица, так как последний являлся анонимным донором для суррогатного материнства, вследствие чего к нему невозможно предъявлять требования, касающиеся воспитания и содержания ребенка. Данная позиция подтверждена пунктом 32 Постановлением Пленума Верховного Суда РФ от 16.05.2017 N 16 "О применении судами законодательства при рассмотрении дел, связанных с установлением происхождения детей" согласно которому: «рождение ребенка с использованием супругами (одинокой женщиной) донорского генетического материала не влечет установления родительских прав и обязанностей между донором и ребенком независимо от того, было данное лицо известно родителям ребенка или нет (анонимный донор).

Лицо, являвшееся донором генетического материала, не вправе при разрешении требований об оспаривании и (или) установлении отцовства (материнства) ссылаться на то обстоятельство, что оно является фактическим родителем ребенка.

Не могут быть удовлетворены и требования лиц, записанных в качестве родителей (единственного родителя) ребенка, об установлении отцовства в отношении лица, являвшегося донором генетического материала, с использованием которого был рожден ребенок [5].

Таким образом, позиция законодателя из-за отсутствия четко выработанных целей без абстракции, а также предпосылок и причин введения ограничения для граждан РФ, стремящихся создать семью при помощи вспомогательных репродуктивных технологий, находясь в сожительстве, остается неясной. Брак между лицами не является панацеей от каких-либо правонарушений по отношению к детям. Принятые изменения являются неактуальными, как минимум из-за законодательно выработанного института сожительства, в котором на практике защищаются права рожденных детей. Происходит ограничение прав лиц на получение медицинской помощи, выраженной в лечении бесплодия благодаря вспомогательным репродуктивным технологиям, нивелируется право сожителей создавать семью. По данному вопросу необходим анализ зарубежных законодательств в данной сфере, для констатации противоположного подхода, реализующегося на практике.  

Положительным примером рассматриваемой проблематики является законодательный опыт Республики Греция, где институт суррогатного материнства урегулирован Гражданским кодексом с рядом законов, вносящих поправки в него: Закон №3089/20022, Закон №3305/20053, Закон №4272/2014. К субъектам, которые могут воспользоваться услугами суррогатной матери относятся гетеросексуальные пары, состоящие в официальном браке, либо сожительствующие, а также одинокие женщины, вне зависимости от гражданства [15].  Исходя из принятых культурных кодов, выраженных в политической и правовой практике РФ следующим образом: «защита традиционных семейных ценностей и института брака как союза мужчины и женщины» [16]. Сходная позиция у законодателей Греции, выраженная в том же установлении права на обращение к услугам суррогатной матери гетеросексуальным лицам вне зависимости от наличия официально зарегистрированного брака, вследствие чего не происходит ограничение возможности сожителей на создание семьи при помощи применения вспомогательных репродуктивных технологий [17]. 

Немаловажно отметить законодательство Канады, которое в отличие от подхода Греции носит более либеральный характер. Пункты с) и е) статьи 2 Закона Канады «О вспомогательной репродукции человека» устанавливают принципы, по которым процедуры вспомогательных репродуктивных технологий затрагивают всех людей, при этом, ввиду их наибольшего применения по отношению к женщинам, отдается приоритет именно последним, выраженный в стремлении Парламента Канады защищать здоровье и благополучие женщин. Лица, которые желают пройти процедуру вспомогательной репродукции, не должны каким-либо образом подвергнуты дискриминации, в том числе на основе их сексуальной ориентации или семейного положения [18].  Анализируя вышеназванный нормативно-правовой акт Канады можно отметить, что в нем детально не регулируется круг субъектов (кроме установления минимального возраста для доноров – не моложе 18 лет), наделенных возможностью обращаться к услугам суррогатной матери, в данном аспекте предоставлено абсолютное право лицам, вне зависимости от их семейного положения и сексуальной ориентации, пользоваться указанными услугами [19, с. 3-6]. 

Вышеприведенный законодательный опыт  иностранных государств должен быть учтен и лучшие образцы правового регулирования исследуемых отношений могли бы выступить источниками для совершенствования данного аспекта в рамках национального права, с последующей рецепцией отдельных положений, выражающихся в закреплении прав лиц, достигших определенного возраста, состоящих в браке/фактических семейных отношениях, на обращение к услугам суррогатной матери с целью вынашивания и рождения ребенка, тем самым реализуя неотъемлемое право каждого лица на создание семьи, в том числе с применением вспомогательных репродуктивных технологий – суррогатного материнства.

Существующий круг лиц, имеющих право пользования услугами суррогатных матерей, не включает одиноких мужчин, желающих иметь детей. Такое законодательное упущение противоречит части 3 статьи 19 Конституции РФ, гарантирующей равные права, свободы и возможности для их реализации мужчинам и женщинам, что порождает противоречие в судебной практике [6]. Примером может служить решение Тушинского районного суда города Москвы от 19 марта 2014 года по делу № 2-1472/2014. Заявитель обратился в орган ЗАГС с целью регистрации своих детей, рожденных посредством суррогатного материнства, а в графе «мать» поставить прочерк либо «неизвестно». Истцу было отказано, несмотря на имеющееся согласие суррогатной матери и её супруга на запись заявителя единственным отцом. Суд, опираясь на пункт 3 статьи 48 и пункт 2 статьи 51 Семейного кодекса РФ, отказал в удовлетворении требований, так как вышеназванные статьи закрепляют определенный порядок регистрации рожденных детей, согласно которому сведения об отце вносятся на основании свидетельства о браке родителей, по совместному заявлению отца и матери или по заявлению матери ребенка, если отцовство не установлено [20]. Текущий законодательный порядок регистрации детей, рожденных вследствие суррогатного материнства, не предусматривает случаи, когда к этому прибегают одинокие мужчины, тем самым нивелируя их возможность становиться официальными биологическими отцами.

Но стоит отметить положительную тенденцию за последние годы, когда суды исходят из положений Конституции, как высшего юридического акта в национальном законодательстве, без учета положений Семейного кодекса и ФЗ № 323 "Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации". В Постановлении Конституционного Суда РФ от 29.06.2021 N 30-П "По делу о проверке конституционности статьи 3 Федерального закона "О дополнительных мерах государственной поддержки семей, имеющих детей", в связи с запросом Конаковского городского суда Тверской области Конституционный суд, при проверке части 1 статьи 3 Федерального закона "О дополнительных мерах государственной поддержки семей, имеющих детей" на предмет соответствия Конституции РФ исходил из имеющихся фактических обстоятельств в виде решения Конаковского городского суда Тверской области от 3 октября 2019 года, по которому гражданин Т. признан отцом двух детей, рожденных 3 сентября 2019 года суррогатной матерью с использованием биологического материала, принадлежащего указанному гражданину (согласие суррогатной матери на запись Т. в качестве родителя рожденных ею детей было получено). Органом записи актов гражданского состояния произведена регистрация рождения этих детей и выданы свидетельства о рождении, в графе "Отец" которых указан Т., а в графе "Мать" поставлен прочерк [21].

Можно констатировать, что, несмотря на Конституционное закрепление равенства прав, свобод и возможностей мужчин и женщин, нижестоящие по юридической силе нормативные акты противоречат данному положению, порождая коллизии в системе национального законодательства. Во избежание данного факта, необходимо привести нижестоящие НПА в соответствие с основным законом государства, применяя юридическую дефиницию, по которой устанавливается возможность одиноких мужчин пользоваться услугами суррогатного материнства.

Зачастую суды в данных случаях прибегают к аналогии закона. Как отмечает в своем решении Дзержинский районный суд (Город Санкт-Петербург) от 8 апреля 2020 г. по делу № 2-980/2020: «Учитывая то, что действующее законодательство не регулирует вопрос установления отцовства и регистрации рождения детей, не имеющих матери, а имеющих только отца, суд полагает необходимым использовать нормы действующего семейного законодательства по аналогии, учитывая то, что отсутствие правовых норм не может являться основанием для умаления и нарушения прав и законных интересов ребенка и его отца. Суд полагает необходимым обязать органы ЗАГС произвести регистрацию рождения детей ФИО1 при этом в части «сведения о матери» в записи акта о рождении необходимо, в соответствии с желанием заявителя указать «прочерк», по аналогии с п. 3 ст. 17, п. 5 ст. 18 ФЗ «Об актах гражданского состояния» [22].

Анализируя вопросы, связанные с правовыми отношениями рассматриваемого учреждения, необходимо также акцентировать внимание на одиноких женщинах, которые могут прибегнуть к данной процедуре лишь в связи с медицинскими противопоказаниями для вынашивания и рождения ребенка. На наш взгляд, столь категоричное закрепление причин использования суррогатного материнства ограничено физиологическими аспектами, которые нивелируют социальные потребности людей в соответствии с их моральными и культурными нормами. То есть, когда здоровье субъекта в порядке, репродуктивные функции в норме, при этом, их осуществлению препятствует образ жизни, который может быть несовместим с традиционной репродукцией. Не стоит забывать, что одиночество - это социальный феномен общества, причины которого вызывают бурные дискуссии в области социологии [23, с. 1338-1350].

Одним из направлений в данном случае являются следующие две точки зрения. Первая представлена выражением психического опыта человека и включает в себя разницу между его представлениями о самом себе и средствами, доступными для реализации его личности. Другая позиция предполагает, что человек является следствием развития окружающей действительности, отражением существующих явлений, формирующих содержание, как отмечал Карл Маркс: "Не сознание человека определяет его бытие, а, наоборот, его бытие определяет сознание" [24].  Поэтому, когда мы говорим о категории одиноких людей, мы должны в первую очередь придать этому социальную значимость, принимая во внимание причины этого явления и все возникающие последствия.

Из вышесказанного следует, что законодательное закрепление возможностей одиноких женщин прибегать к услугам суррогатного материнства лишь по причине медицинских противопоказаний вынашивания и рождения детей является противоречащим социальным нормам, по сути, их пренебрежением.

Положительным примером, исключающим вышеприведенный критерий ограничения одиноких женщин, желающих обратиться к услугам суррогатного материнства, является ранее приведенный зарубежный опыт законодательства Канады. В пунктах с) и e) статьи 2 Закона Канады «О вспомогательной репродукции человека" установлены принципы, в соответствии с которыми право пользования вспомогательными репродуктивными технологиями носит абсолютный характер, гарантируя равные возможности лиц вне зависимости от их пола, семейного положения, сексуальной ориентации и прочего. Одновременно с этим устанавливается приоритет в реализации возможностей и защите прав женщин в сфере применения вспомогательных репродуктивных технологий [18]. Исходя из вышеприведенных принципов законодательства Канады, критерий специальной правоспособности для одиноких женщин, выраженный в возможности последних прибегать к услугам суррогатного материнства лишь по причине медицинских противопоказаний вынашивания и рождения детей, как таковой отсутствует, ввиду его противоречащей сущности, содержание которой нивелирует неотъемлемое право одиноких женщин становиться биологическими матерями вне зависимости от медицинских показаний, так как цель института суррогатного материнства и заключается в реализации права лица становиться биологическим родителем, ввиду невозможности реализации этого традиционным путем, по биологическим, социальным или иным причинам.

Законодатели, постоянно апеллируя к стремлениям защитить детей, рожденных на территории РФ, скрывают за этой парадигмой противоречия от их законотворческой деятельности, а также подмену понятий. «Главная задача нашего государства - гарантировано защитить будущее России, наших детей, от внешних и внутренних угроз, а также четко прогнозировать потенциальные вызовы и риски… Принятие законопроекта будет служить надёжной основой для успешного решения задач, которые стоят перед нашим государством в сфере защиты и гарантированности прав наших детей» [14].  Основные задачи государства выражены в защите будущего России, «наших» детей от различных угроз и предоставление гарантии прав, при этом ч. 4 ст. 67.1 Конституции РФ, на которую также опираются законодатели, обосновывая свой Законопроект, устанавливает приоритет именно семейного воспитания, который обеспечивается государством [5].  Данное положение также реализовано в Семейном Кодексе РФ, который в ч. 1 ст. 63 закрепляет преимущественные права и обязанности родителей на воспитание и обучение своих детей перед всеми иными лицами.

Ребенок, рожденный вследствие гестационного суррогатного материнства, имеет генетическую связь со своими родителями, которые предоставили свой биоматериал и соответственно имеют приоритетное право на воспитание, только после отказа суррогатной матери от ребенка и признания в органах ЗАГС генетической связи последнего с родителями [25, с. 12-17]. Вся эта процедура не является процессом усыновления/удочерения ребенка. Это отдельная деятельность, свойственная для института суррогатного материнства, где роль государства состоит в обеспечении правомерного исполнения договора сторонами, а в случае нарушения, соответственно восстановления нарушенных прав посредством искового производства.

По мнению П.О. Толстого (одного из авторов Законопроекта № 41630-8): «Во - первых, услуги суррогатных матерей для иностранцев — лазейка, способ обойти так называемый «Закон Димы Яковлева». Во-вторых, помимо «покупки» ребенка с целью воспитания иностранцы могут использовать его и для других целей - в качестве «товара». Например, больше всего услугами суррогатных матерей из России пользуются китайцы. При этом Поднебесная - это самый большой рынок донорских органов. Наводит на определенные подозрения, не так ли?» [14]. 

Упоминаемый в рассуждениях законодателей «Закон Димы Яковлева» (официальное наименование которого: Федеральный закон от 28.12.2012 N 272-ФЗ (ред. от 14.07.2022) "О мерах воздействия на лиц, причастных к нарушениям основополагающих прав и свобод человека, прав и свобод граждан Российской Федерации") как минимум неактуален и нерационален в контексте применения к суррогатному материнству. Так как части 1-2 ст. 4 вышеназванного ФЗ устанавливают «запрет на усыновление/удочерение детей, являющихся гражданами РФ, гражданам США, а также о денонсации Соглашения между Российской Федерацией и Соединенными Штатами Америки о сотрудничестве в области усыновления (удочерения) детей, подписанного в городе Вашингтоне 13 июля 2011 года» [26].  Объект данной статьи: «защита интересов и прав детей, являющихся гражданами РФ от усыновления/удочерения их гражданами США. Отметим, что детальное легальное определение усыновления/удочерения в законодательстве РФ отсутствует, но ч. 1 ст. 124 СК РФ закрепляет, что «усыновление или удочерение является приоритетной формой устройства детей, оставшихся без попечения родителей» [3].

В институте суррогатного материнства рожденный ребенок имеет генетических родителей, следовательно, и право на надлежащее содержание с их стороны, как если бы он не был рожден в результате применения технологий суррогатного материнства. Положения об усыновлении или удочерении применяются только в случае смерти генетических родителей до рождения ребенка, либо отказе последних от него, или отказе генетической матери на установление её статуса родителя вследствие презумпции материнства после рождения чада. Институт усыновления/удочерения является отдельным от суррогатного материнства, лишь в конкретных аспектах последний выступает основой для первого.

Характеризуя суррогатное материнство, П.О. Толстой применяет к нему термин «покупки» ребенка и возможность использования последнего в качестве «товара», проводя параллель с тем, что большим спросом услуг суррогатных матерей в РФ пользуются граждане КНР. Эта страна является самым большим рынком донорских органов. Предполагается, что родители суррогатных детей своей деятельностью убивают последних [14].

Исходя из данных размышлений возникает некоторая двусмысленность ввиду того, что начиная с первой попытки применения суррогатного материнства по государственной программе, реализованной в 1995 году центром ЭКО при Санкт-Петербургском институте акушерства и гинекологии им. Д.О. Отта РАМН [27]  и по сей день осуществляется деятельность по договорам похожим на куплю-продажу человека, несмотря на то, что исходя из контекста ст. 128 ГК РФ жизнь человека и само по себе физическое лицо не могут являться объектами гражданских прав [28]. 

В действительности же, перед нами предстает неверная интерпретация юридической природы суррогатного материнства и искусственная подмена понятий с целью дискредитации данного института. Раскрывается давно назревшая проблема в рамках национального законодательства, выраженная в отсутствии отдельного НПА для суррогатного материнства, либо соответствующих положений в иных законах, непосредственно раскрывающих юридическую природу данного института.

Как уже ранее отмечалось, в научной среде активно анализируется правовая природа договора суррогатного материнства, а также предлагаются необходимые положения в его совершенствовании.  Следует отметить, что сложилась практика анализа данных правоотношений через призму договора оказания услуг, что является наиболее актуальным и рациональным, так как объектом данных правоотношений будет является не материальный результат, а именно услуга, выраженная в вынашивании и рождении ребенка, что и будет первоочередным отличительным признаком по отношению к договору купли-продажи, где объектом последнего выступает товар, материальный или нематериальный. При этом, жизнь и само по себе физическое лицо не могут становиться объектами гражданско-правовых отношений, в противном случае сделка становится автоматически недействительной, а за попытки её реализации, либо осуществления, наступает соответствующая уголовная ответственность (ст. 127.1 УК РФ «Торговля людьми», ст. 127.2 УК РФ «Использование рабского труда» [29] и тп.).

Запрет на пользование услугами суррогатного материнства для иностранных граждан и апатридов чреват также рядом негативных экономических и политических последствий. Несмотря на относительно меньшее количество зарубежных заказчиков услуги по отношению к гражданам РФ, их отток приведет к потере доходов в соответствующий бюджет РФ, так как данная деятельность является налогооблагаемой. Более того, иностранные граждане и апатриды будут пользоваться услугами в иных странах, которые до недавнего времени являлись потенциальными конкурентами в данной сфере: США, Греция, Великобритания и прочие, которые в отличие от РФ будут бенефициарами благодаря налоговым поступлениям в их бюджеты.  Наряду с этим теряется клиентура для потенциальных исполнителей- суррогатных матерей, которые данной деятельностью обеспечивали себе занятость и соответственно доходы.

Ввиду принятых РФ на себя международных обязательств по предоставлению медицинской помощи иностранным гражданам определенного(-ых) государств(а), в данном аспекте возможны политические сложности. Существует Соглашение между Правительством РФ и Правительством Республики Беларусь от 24.01.2006 "О порядке оказания медицинской помощи гражданам Российской Федерации в учреждениях здравоохранения Республики Беларусь и гражданам Республики Беларусь в учреждениях здравоохранения Российской Федерации" статья 3 которого устанавливает, что: «Граждане Республики Беларусь, постоянно проживающие в Российской Федерации, имеют равные права с гражданами Российской Федерации на получение медицинской помощи, включая бесплатное лечение в государственных и муниципальных учреждениях здравоохранения Российской Федерации» [30].  Так как вспомогательные репродуктивные технологии являются методами лечения бесплодия, которые относятся к медицинской помощи, то по вышеназванному соглашению, постоянно проживающие на территории РФ граждане Беларуси соответственно имеют право на пользование услугами суррогатного материнства. Возникает коллизия в виде противоречия национальных нормативных правовых актов международному, так как ФЗ «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации» содержит абсолютный запрет на пользование институтом суррогатного материнства для иностранных граждан без каких-либо исключений, причем данное положение не оговорено в Соглашении между РФ и Беларусью. Но стоит отметить, что согласно ч. 4 ст. 15 Конституции РФ устанавливает приоритет международных обязательств, принятых РФ. Если нормы национального права противоречат положениями принятых международных норм, то применяются последние [6].

В случае отказа РФ исполнять в полном объеме такое Соглашение, обеспечивая постоянно проживающим гражданам Республики Беларусь право на пользование услугами суррогатного материнства, то, как минимум возникают риски применения к РФ международной ответственности со стороны Республики Беларусь, которая выражена в реституции.

Текущее законодательное состояние института суррогатного материнства в Российской Федерации нуждается в качественном преобразовании. Неактуальными являются положения, по которым сожительствующие лица не вправе прибегать к услуге материнства. Несмотря на то, что институт сожительства имеет весомую юридическую основу в национальном законодательстве, затрагивая различные сферы регулирования отношений, возникающих с рожденным ребенком в данном институте. Брак стал фактором ограничения прав граждан РФ на лечение бесплодия, путем применения вспомогательных репродуктивных технологий, в виде суррогатного материнства.

Законодатели апеллируют к защите суррогатных детей, усматривая в генетических родителях всего лишь усыновителей, вследствие искажения природы суррогатного материнства и её особенностей, пренебрегая правами родителей на приоритетное воспитание своих же детей. Не учитывается, что за рубежом существует юрисдикция других государств, соответственно со своими правовыми режимами, мерами защиты и восстановления нарушенных прав граждан. Существующие положения также вступают в противоречие с международными обязательствами РФ, которые создают потенциальную основу для несения последней определенной международной ответственности.

Путем смешения договора суррогатного материнства с иными, не связанными с ним, в очередной раз констатируется проблема национального законодательства, в котором не отражена юридическая природа договора суррогатного материнства. Нивелировать данный изъян можно путем заимствования опыта зарубежных стран в рассматриваемой сфере, используя элементы их законодательной практики для совершенствования отечественной, либо путем прямого рецепирования.

Ограничение круга субъектов в суррогатном материнстве является шагом назад в развитии данного института, вместо его расширения установления поименованного договора, для конкретной характеристики юридической природы, либо отдельных положений в соответствующих НПА, со стороны законодателей наблюдается лишь дискредитация и нежелание привносить эволюционные элементы в институт суррогатного материнства.

Текущие порожденные правовые коллизии законотворческой деятельности, побуждают анализировать перспективные научные изыскания и зарубежный опыт регулирования рассматриваемой сферы, исходя из чего, становится очевидной ближайшая перспектива развития института суррогатного материнства, которая заключается во внесении изменений в ряд НПА, с закладыванием основы для последующей унификации положений о вспомогательных репродуктивных технологиях в отдельном федеральном законе, регулирующем данную сферу правоотношений. Данные изменения выражены в урегулировании положений договора суррогатного материнства, путем его рассмотрения через призму договора оказания услуг, с учетом специфики, сопряженной с отраслью семейного права, отразив его существенные условия и детальным урегулированием оснований, для возможности оказания услуг суррогатной матерью.  Помимо этого, внести правки в субъектный состав лиц, путем включения в него новых участников правоотношений и изменения для некоторых оснований пользования услугами суррогатных матерей.

1. Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации: Федеральный закон N 323-ФЗ от 21.11.2011 (последняя редакция) // КонсультантПлюс: [сайт]. – URL: https://www.consultant.ru/document/cons_doc_LAW_121895/ (дата обращения: 02.04.2024).
2. О применении судами законодательства при рассмотрении дел, связанных с установлением происхождения детей: Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 16.05.2017 N 16 (ред. от 26.12.2017) // Консультант Плюс: [сайт]. – URL: https://www.consultant.ru/document/cons_doc_LAW_216881/ (дата обращения: 04.04.2024).
3. Семейный кодекс Российской Федерации: Федеральный закон от 29.12.1995 N 223-ФЗ (ред. от 04.08.2022) (с изм. и доп., вступ. в силу с 01.09.2022) // КонсультантПлюс: [сайт]. - URL: https://www.consultant.ru/document/cons_doc_LAW_8982/ (дата обращения: 04.04.2024).
4. О вспомогательных репродуктивных технологиях: Закон Республики Беларусь от 07.01.2012 N 341-З // Белзакон.net — законы Республики Беларусь: [сайт]. - URL: https://pravo.by/document/?guid=3961&p0=H1120034 (дата обращения: 04.04.2024).
5. Конституция Российской Федерации: принята всенародным голосованием 12.12.1993 с изменениями, одобренными в ходе общероссийского голосования 01.07.2020 // КонсультантПлюс: [сайт]. – URL: https://www.consultant.ru/document/cons_doc_LAW_28399/ (дата обращения: 02.04.2024).
6. Всеобщая декларация прав человека: принята резолюцией 217 А (III) Генеральной Ассамблеи ООН от 10 декабря 1948 года // ООН: [сайт] – URL: https://www.un.org/ru/about-us/copyright (дата обращения: 02.04.2024).
7. Ситуация: Каковы права и обязанности лиц, проживающих в гражданском браке (сожителей)? // "Электронный журнал "Азбука права", 2023. – // КонсультантПлюс: [сайт]. - URL: https://student2.consultant.ru/cgi/online.cgi?req=doc&base=PBI&n=250660&cacheid=F012A667371FB8C60911B45D4271CE25&mode=splus&rnd=yjOheEUo9tLf2zQw#fQQheEUhKUDogzW6 (дата обращения: 02.04.2024). Режим доступа: для зарегистр. пользователей. – Текст: электронный.
8. Момотов, В.В. Биоэтика в контексте законодательства и правоприменения (суррогатное материнство) / В.В. Момотов. – Текст: электронный // Lex Russica. – 2019. – № 1. – С. 32.
9. Дело № 2-57/2021: Решение Шамильского районного суда от 10 марта 2021 г. // Интернет-ресурс Судебные и нормативные акты РФ (СудАкт): [сайт]. – URL: https://sudact.ru/regular/doc/MaQh4j6gQzWa/ (дата обращения: 03.04.2024).
10. Дело № 2-4953/2020: Решение Советского районного суда г. Владикавказа (Республика Северная Осетия-Алания) от 21 июля 2020 г. // Интернет-ресурс Судебные и нормативные акты РФ (СудАкт): [сайт]. – URL: https://sudact.ru/regular/doc/TRqsL9qiyiZl/ (дата обращения: 03.04.2024).
11. Дело № 2-322/2020: Решение Кизлярского городского суда (Республика Дагестан) от 16 июля 2020 г. // Интернет-ресурс Судебные и нормативные акты РФ (СудАкт): [сайт]. – URL: https://sudact.ru/regular/doc/CGQbNH8DtqLn/ (дата обращения: 03.04.2024).
12. Дело № 2-503/2020: Решение Калининского районного суда (Краснодарский край) от 6 июля 2020 г. // Интернет-ресурс Судебные и нормативные акты РФ (СудАкт): [сайт]. – URL: https://sudact.ru/regular/doc/uLmIbKGjtsZw/ (дата обращения: 03.04.2024).
13. Апелляционное определение Московского городского суда от 18 июля 2016 г. N 33-27809/16 // Гарант: [сайт]. – URL: https://base.garant.ru/143230616/ (дата обращения: 03.04.2024).
14. О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации: Законопроект № 41630-8 // Система обеспечения законодательной деятельности: [сайт]. – URL: https://sozd.duma.gov.ru/bill/41630-8 (дата обращения: 03.04.2024).
15. Гокунь, Ю.С. Суррогатное материнство в Греции и Российской Федерации: сравнительно-правовая характеристика / Ю.С. Гокунь. – Текст: электронный // Ex Adverso. – 2022. - № 1. – URL: https://cyberleninka.ru/article/n/surrogatnoe-materinstvo-v-gretsii-i-rossiyskoy-federatsii-sravnitelno-pravovaya-harakteristika (дата обращения: 03.04.2024).
16. О внесении изменений в Основы государственной культурной политики, утвержденные Указом Президента Российской Федерации от 24 декабря 2014 г. N 808: Указ Президента РФ от 25.01.2023 N 35 // КонсультантПлюс: [сайт]. – URL: https://www.consultant.ru/document/cons_doc_LAW_438209/ (дата обращения: 03.04.2024).
17. Kalin, Ch. Transnational Surrogacy in the Light of the Case-Law of the European Court of Human Rights / Ch. Kalin. – Текст: электронный // Journal of Siberian Federal University. Humanities & Social Sciences. - 2017. - N 10. – URL: https://cyberleninka.ru/article/n/transnational-surrogacy-in-the-light-of-the-case-law-of-the-european-court-of-human-rights (дата обращения 05.04.2024).
18. Assisted Human Reproduction: Act S.C. 2004, c. 2 Assented to 2004-03-29 // «Justice Laws Website»: [сайт]. – URL: https://lois.justice.gc.ca/eng/acts/A-13.4/FullText.html (дата обращения: 03.04.2024).
19. Вершинина, Е.В. Кабатова, Е.В. Яшметова, М.О. Суррогатное материнство в России и зарубежных странах: сравнительно-правовой анализ / Е.В. Вершинина, Е.В. Кабатова, Яшметова М.О. – Текст: электронный // Семейное и жилищное право. - 2011. - N 1. С. 3-6.
20. Дело № 2-1472/2014: Решение Тушинского районного суда города Москвы от 19 марта 2014 г. // Интернет-ресурс Судебные и нормативные акты РФ (СудАкт): [сайт]. - URL: https://sudact.ru/regular/doc/YYYn641AVGUP/ (дата обращения: 03.04.2024).
21. По делу о проверке конституционности статьи 3 Федерального закона "О дополнительных мерах государственной поддержки семей, имеющих детей" в связи с запросом Конаковского городского суда Тверской области: Постановление Конституционного Суда РФ от 29.06.2021 N 30-П // КонсультантПлюс: [сайт]. - URL: https://www.consultant.ru/document/cons_doc_LAW_388562/ (дата обращения: 04.04.2024).
22. Дело № 2-980/2020: Решение Дзержинского районного суда города Санкт-Петербург от 8 апреля 2020 г. // Интернет-ресурс Судебные и нормативные акты РФ (СудАкт): [сайт]. – URL: https://sudact.ru/regular/doc/8LeGc3YT3IZV/ (дата обращения: 04.04.2024).
23. Ваянов, А.А. Актуальные правовые проблемы применения вспомогательных репродуктивных технологий (на примере института суррогатного материнства в РФ) / А.А. Ваянов. – Текст: электронный // СУДЕБНАЯ СИСТЕМА РОССИИ НА СОВРЕМЕННОМ ЭТАПЕ ОБЩЕСТВЕННОГО РАЗВИТИЯ: сборник научных трудов Всероссийской студенческой научной конференции. - Ростов-на-Дону: 2022. - С. 1338-1350.
24. Маркс К. Г. К Критике Политической Экономии. – Текст: электронный// Marxists Internet Archive – URL: https://www.marxists.org/russkij/marx/1859/criticism_pol_econ/ (дата обращения: 04.04.2024).
25. Вавиличева Т. Тенденции развития российской судебной практики по вопросам прав человека в области биомедицины. / Т. Вавиличева. – Текст: электронный // Прецеденты Европейского суда по правам человека. – 2017. - № 9. - С. 12-17.
26. О мерах воздействия на лиц, причастных к нарушениям основополагающих прав и свобод человека, прав и свобод граждан Российской Федерации: Федеральный закон от 28.12.2012 N 272-ФЗ (последняя редакция) // КонсультантПлюс: [сайт] – URL: https://www.consultant.ru/document/cons_doc_LAW_139994/ (дата обращения: 05.04.2024).
27. Королева, В.А. История возникновения и становления суррогатного материнства. – Текст: электронный // E-Scio. – 2019. – № 8. – URL: https://cyberleninka.ru/article/n/istoriya-vozniknoveniya-i-stanovleniya-surrogatnogo-materinstva (дата обращения: 05.04.2024).
28. Гражданский кодекс Российской Федерации (часть первая): Федеральный закон от 30.11.1994 N 51-ФЗ (ред. от 16.04.2022) // КонсультантПлюс: [сайт]. – URL: https://www.consultant.ru/document/cons_doc_LAW_5142/ (дата обращения: 05.04.2024).
29. Уголовный кодекс Российской Федерации: Федеральный от 13.06.1996 N 63-ФЗ (ред. от 29.12.2022) // Консультант Плюс: [сайт]. – URL: https://www.consultant.ru/document/cons_doc_LAW_10699/ (дата обращения: 05.04.2024).
30. О порядке оказания медицинской помощи гражданам Российской Федерации в учреждениях здравоохранения Республики Беларусь и гражданам Республики Беларусь в учреждениях здравоохранения Российской Федерации: Соглашение между Правительством РФ и Правительством Республики Беларусь от 24.01.2006 // КонсультантПлюс: [сайт] – URL: https://www.consultant.ru/document/cons_doc_LAW_77422/ (дата обращения: 05.04.2024).