Понятие, парадигма и цели противодействия преступности, дифференциация мер предупреждения

Исторически инструментом уголовно-правовой политики была именно борьба с преступностью, воспринимаемая как комплексное воздействие на преступность [1, c.5]. Фактическим основанием выработки этого понятия стала идеологическая база, использовавшаяся в риторике руководителей Советского государства в период его формирования (так, уже в Декрете о суде № 1, подписанном 25 ноября 1917 г.,  необходимость создания судебных органов новой формации связывалась с потребностью борьбы против контрреволюционных сил и борьбы с наиболее опасными видами посягательств на интересы общества и государства; в дальнейшем сложилась широкая практика принятия декретов, посвященных организации борьбы с отдельными преступлениями (взяточничеством, спекуляцией, хищениями)). Борьба с преступностью позиционировалась как  часть  карательной политики государства, имевшей классовую основу и фактически ставшей в первые годы советской власти сегментом классовой борьбы (хотя В.И. Ленин, например, при этом подчеркивал важность сочетания мер принуждения и мер убеждения, признавая высокий потенциал последних в отношении нарушивших закон представителей рабочего класса, но отдавая предпочтение первым в отношении  эксплуататорских классов) [2, c,190]. Концепция пролетарского права, разработанная Д.И. Курским, основывалась на классовом подходе и в этом качестве восприняла идею борьбы с преступностью как с пережитком эксплуататорского общества, обреченным на постепенное вырождение [3, c.86-87]. С учетом социально-политической обстановки данного исторического периода именно борьба с преступностью стала рассматриваться способом сохранения самой государственности [4, c.14].

Впоследствии один из видных советских государственных деятелей и выдающийся юрист того периода времени П.И. Стучка обосновал органическую связь уголовного судопроизводства и марксистско-ленинской идеологии, видя в ней основу борьбы с уголовно-деклассированным элементом и представителей враждебных классов [5, c.54-56]. В развитие этой идеи Н.В. Крыленко разработал концепцию борьбы с преступностью, включавшую отдельные меры ее предупреждения [6, c.114].  В период становления отраслевого советского законодательства она нашла отражение в нормативных актах. Например, в ст. 21 УК РСФСР 1926 г. появился лексический оборот «борьба с наиболее тяжкими видами преступлений, угрожающих основам Советской власти и Советского строя».

В уголовно-правовых, а впоследствии и в криминологических исследованиях термин «борьба с преступностью» стал использоваться в самом широком толковании, вобрав в себя представления о выявлении, пресечении и предупреждении преступности.  При этом предупреждение преступности структурировалось в самостоятельный раздел советской криминологической науки и стало обосновываться как главное направление борьбы с преступностью [7, c,22-29].  В то же время, некоторые авторы (Л.Д. Гаухман, Ю.И. Ляпунов) придерживались позиции о том, что борьба с преступностью тождественна «охране социалистических отношений от преступных посягательств» [8, c. 6-8], тогда как другие ученые включали в ее содержание специально-криминологические и общесоциальные меры ее предупреждения [9, c. 5-11].

Законодательная эволюция рассматриваемого понятия имела место в конце 90-х гг. ХХ в., когда постепенно складывались представления о борьбе с преступностью как о процессе ее сдерживания. В данный исторический период это представлялось актуальным: в 1999 г.  количество зарегистрированных преступлений превысило 3 млн, многие опаснейшие проявления криминальной активности совершались относительно безнаказанно. Поэтому логичным оказалось частичное обновление нормативного инструментария, необходимого для организации защиты личности, общества и государства от общественно опасных посягательств. Термин «борьба с преступностью» был в этом смысле архаичным, хотя и успел получить нормативное закрепление. Так, в ст. 3 Федерального закона от 25 июля 1998 г.  № 130-ФЗ «О борьбе с терроризмом» в этом качестве понимается выявление, пресечение, предупреждение и минимизация последствий террористической деятельности.

Борьба с преступностью на региональном уровне – система, основанная на Конституции субъекта Федерации, законе и подзаконных актах, это комплексная и системная деятельность органов законодательной, исполнительной и судебной власти, а также система мер политического, экономического, правового, психологического, нравственного, организационного, культурного, информационного характера, осуществляемых на региональном, местном и индивидуальном уровнях, по выявлению криминогенных детерминант и устранению (нейтрализации) причин и условий, способствующих совершению преступлений.

Однако с учетом общих тенденций становления российского законодательства, завершившегося в конце 90-х гг. ХХ в., можно заключить, что на нормативном уровне возобладало использование термина «противодействие преступности». Например, Федеральный закон от 7 августа 2001 г. № 115-ФЗ «О противодействии легализации (отмыванию) доходов, полученных преступным путем, и финансированию терроризма» уже в первой редакции содержал положения о предупреждении таких преступлений и о способах выявления и пресечения данного вида криминальной активности. В ст. 3 Федерального закона от 25 июля 2002 г. № 114-ФЗ «О противодействии экстремистской деятельности» к основным направлениям такового отнесены принятие профилактических мер, направленных на ее предупреждение, а равно выявление, пресечение и предупреждение экстремистской деятельности общественных объединений, организаций и физических лиц.

В этих условиях (а в последнем примере невозможно не обратить внимания на частичное совпадение направлений противодействия) в криминологических исследованиях сложились вариативные подходы, конкретизирующие процесс социального воздействия на преступность и использующие пересекающиеся (частично совпадающие) понятия «предупреждение преступности», «борьба с преступностью», «контроль преступности»,  «нейтрализация преступности», «профилактика преступности» [10, c.178-192].  Однако в ряде исследований доктринальное обоснование получил термин «противодействие преступности» [11, c.307-326].  При этом ученые констатируют системный [12, c.15] или комплексный [13, c. 160] характер противодействия преступности как процесса – деятельности государственных органов, направленных на определенный результат: контролируемое состояние защищенности личности, общества и государства от преступных посягательств. В то же время, высказано мнение о размытом характере понятия «противодействие преступности» с акцентуацией на потребностях именно борьбы с ней, направленной на достижение такого состояния криминальной активности, которое будет охватывать «небольшое количество эксцессов, негативные последствия которых будут нивелироваться общественными усилиями» [14, c.10-18].

Тем не менее, с учетом современного состояния нормативной базы содержание понятия «борьба с преступностью» приобретает архаичные черты.  В этой связи логично согласиться с тем, что парадигма борьбы с преступностью имеет некоторые дефекты [15, c.38-41], тогда как категория противодействия ей выглядит более насыщенной, включающей все способы реагирования общества и государства на процессы криминальной активности [16, c.266]. Основная парадигма противодействия преступности базируется на совокупности мер, направленных как на выявление преступлений и их пресечение, изобличение и уголовное преследование лиц, их совершивших, так и на предупреждение совершения новых преступлений [17, c.62-65].

На основании вышеизложенного, можно заключить, что противодействие преступности – в смысле, заложенном в это понятие законодателем, – это процедура реализации государством комплекса мер, направленных на выявление преступлений, их пресечение и изобличение лиц, виновных в их совершении, осуществление уголовного преследования и наказания преступников, предупреждение совершения новых преступлений и нейтрализацию их последствий. В социально-правовом аспекте противодействие преступности – это совокупность способов реагирования общества на проявления криминальной активности, направленная на достижение контролируемого состояния преступности, представляющей угрозу, но в целом подавляемой ресурсами правоохранительной системой. В этой части автор развивает постулат невско-волжской криминологической школы относительно того, что противодействие преступности представляет собой сочетанную негативную реакцию общества и государства на ее проявлении и заключается в установлении властного контроля над преступностью, принятии мер безопасности и мер уголовно-правового характера, воздействии на виктимогенные ситуации и личности [18, 53-56]. При этом в центре противодействия преступности находится ее предупреждение.

Соответственно, главной целью противодействия преступности является создание социальной обстановки, в которой преступный способ удовлетворения потребностей теряет привлекательность. Индикаторами достижения этой цели выступают: своевременность принятия мер правового реагирования, сокращение фактической преступности, сокращение числа преступлений, совершенных в условиях рецидива.

Дополнительной целью противодействия преступности необходимо признать создание такого состояния защищенности личности от преступных посягательств, при котором риск стать жертвой преступления снижается. Индикаторами ее достижения выступают: своевременность выявления и пресечения преступлений, сокращение насильственных, корыстных и корыстно-насильственных преступлений, сокращение количества преступлений, совершенных в отношении членов семьи.

Д.А. Шестаков выдвинул тезис о четырех основных парадигмах противодействия преступности: психолого-воспитательной, социальной, репрессивной и реститутивной [19, c.242].  Как представляется, все они объединены в главном направлении противодействия – предупреждении преступности.

Предупреждение преступности получило научное осмысление как многоуровневая система мер государственного и общественного характера, устраняющих или нейтрализующих причины и условия совершения преступлений и обеспечивающих их последующее сокращение [20, c.102-105]. В условиях сосуществования общества с преступностью как с неизбежным злом эта система должна учитывать принципы правового государства и носить человеколюбивый характер. Разделяя взгляды Д.А. Шестакова о многоэтажности преступности [21, c.299-302], представляется логичным и построение многоуровневого механизма ее предупреждения. В этих целях требуется формирование особого подхода к изучению преступности.

Преступность следует изучать в конкретных условиях места и времени, определенных пространственно-темпоральных границах. Можно утверждать, что региональный подход к исследованию преступности выступает обязательным атрибутом прикладных криминологических исследований. Результаты регионального анализа свидетельствуют, что на состояние преступности доминирующее влияние оказывают факторы, связанные с уровнем материального благополучия населения, уровнем социально-экономического развития и воспроизводства населения.

Необходимо заметить, что в криминологии используются термины «предотвращение», «пресечение», «превенция», «борьба с преступностью», «противодействие преступности», «разрушение преступности», «контроль над преступностью», «предотвращение», «пресечение», «превенция», «война с преступностью», «воздействие на преступность», «уголовная политика».

Мы будем оперировать понятиями «борьба с преступностью», поскольку в Конституциях РФ и РД задача правительств изложена в данной редакции, и оно соответствует в большей степени сути нашего исследования, а также «противодействие преступности», поскольку органы государственной власти обязаны принимать меры различного характера и уровня противодействия этому злу, а также отвечать за обеспечение безопасности от криминального и иного насилия. В большинстве работ они применяются как взаимозаменяющие [22, c.157].

Термины «предупреждение» и «профилактика» преступности в большинстве случаев употребляются в качестве синонимов и в контексте антикриминальной деятельности, направленной на поддержание правопорядка в обществе [23, c.9]. В то же время, некоторые авторы проводят разграничение этих понятий, подразумевая под профилактикой выявление и устранение причин и условий совершения преступлений, а под предупреждением – выявление лиц, намеревающихся совершить преступление, и принятие к ним мер [24, c.3]. Предупреждение преступлений рассматривается и как один из уровней их профилактики [25, c.8].

Меры предупреждения преступлений классифицируются учеными на общесоциальные и специально-криминологические. При этом к общесоциальным мерам относят совокупность экономических, политических, идеологических, культурных и иных мероприятий, направленных на осуществление задачи устранения причин и условий преступлений [26, c.44]. Специально-криминологические меры подразумевают устранение или нейтрализацию криминогенных факторов [27, c.87]. Соответственно, общесоциальные меры могут быть охарактеризованы как комплекс широкомасштабного воздействия на причины и условия совершения преступлений, тогда как специально-криминологические носят скорее прикладной аспект [28, c.12-17]. Признаками общесоциальных мер называют их масштабность, разносторонний характер, комплексность, взаимозависимость, непрерывность [29, c.31]. Достаточно устоявшимся является подход, согласно которому в структуре предупреждения преступности выделяется три иерархически связанных задачи: профилактическое воздействие на причины и динамику преступности в целом (социальная профилактика), предупреждение преступлений в отдельных сферах общественной жизни (криминологическая профилактика) и предупреждение совершения преступлений отдельными лицами (индивидуальная криминологическая профилактика) [30, c.65-67].

Общесоциальная профилактика является приоритетным направлением предупреждения преступности, поскольку в наибольшей степени опосредовано воздействует на причинно-следственный комплекс. В 1990-е годы коренные общественные изменения в России способствовали нарастанию масштабов и качественному перерождению преступности. Тенденция расширенного воспроизводства преступности проявилась в Республике Дагестан. Главным элементом в процессе расширенного воспроизводства стала организованная преступная деятельность, тесно смыкавшая с возрождением и укреплением незаконных вооруженных формирований.

Меры специально-криминологического предупреждения должны быть продифференцированы, в частности, применительно к таким социальным сферам, как экономика, семейные отношения, сфера законодательства. Их адаптация с учетом национально-культурной самобытности и особенностей экономического развития регионов получила научное осмысление еще в начале 90-х годов прошлого века [31, c.29].

При разработке предупредительных мер необходимо задаваться нижеследующими вопросами. Преобладает ли в регионе менее криминогенная, либеральная или, напротив, постлиберальная модель хозяйствования? Стимулирует ли реальное производство благ? Далее необходимо проследить связи экономической модели и преступности как в сфере экономики, так и за её пределами [32, c.186-258].

Применительно к семейной сфере желательно из массива «бытовых» преступлений выделить внутрисемейные, включая преступления «сожительские». Очень важно, чтобы статистика отражала сведения о том, кем доводится потерпевший преступнику. В России по инициативе Шестакова Д.А. эти показатели включены в статистическую карточку на выявленное преступление (форма №1).

Необходимо отслеживать, меняется ли с годами соотношение женоубийц с мужеубийцами. То же относится к лицам, умышленно причиняющим своим супругам тяжкий вред здоровью. Известно, что изменение роли женщины в обществе, повышение её социальной активности в ущерб семейной роли способствует в переходный период обострению отношений между полами.

В объяснении внутрисемейных преступлений конкурируют диалектическая и феминистская модели. Диалектическая модель усматривает причины их в объективных противоречиях между мужчинами и женщинами, феминистская – причины усматривает лишь в одной из сторон конфликта – в мужчинах. Односторонняя феминистская модель привносится обычно из-за рубежа, прежде всего из США, вместе с проектом закона о насилии против женщин. Проводники этой модели игнорируют разработанную в СССР в 70-80-е годы диалектическую модель и соответствующий ей проект закона «О предотвращении насилия в семье» [33, c.43]. Оценивая с позиций преступностиведения состояние семейных отношений в регионе, надо проявить взвешенный подход к выбору концептуальной основы. Соответствующие предложения вносились еще на рубеже 80-90-х гг. ХХ в. во взаимосвязи с общегосударственной программой борьбы с преступностью [34, c/36].

Законодательная сфера не составляет исключения среди социальных подсистем. Применительно к этой общественной подсистеме, в том числе в определённой местности, вероятно, пригодятся теоретические разработки криминологии закона. Преступность законодательства или законодательная преступность есть свойство законотворчества порождать криминогенные и преступные законы.

Криминогенный закон — это такой закон, положения которого способствуют совершению преступлений. Таким образом, становясь частью причинного комплекса воспроизводства преступлений, закон или его часть вплетается в преступность, делается её составным компонентом. Напоминаем, что, согласно семантической концепции, преступность рассматривается как единство массы преступлений и порождающих их причин.

Другая не менее важная задача касается так называемой двунаправленной («двухвекторной») модели реформ уголовного законодательства. На наш взгляд, она должна быть поставлена под сомнение. Модель, как известно, состоит в ужесточении ответственности за наиболее злостные преступления на фоне смягчения её за преступления, не столь опасные. Двунаправленность, с одной стороны, противоречит объективной, в конечном итоге, неотвратимой тенденции спада уголовно-правовой репрессии, с другой стороны, она безмерно ослабляет государственную защиту большого числа людей и криминологическую безопасность в целом [35, c.38-43]. Вместе с тем подлежит местному исследованию вопрос: не разворачивается ли эта модель в отношении коррупции противоположным образом, а именно так, что к ответственности привлекаются люди за совершение менее тяжких коррупционных преступлений, занимающие не столь высокие государственные должности?

Указанные задачи основываются на комплексном восприятии четырех парадигм противодействия преступности и получают решение в деятельности субъектов предупреждения преступлений, составляющей единую систему и требующей отдельного рассмотрения.

Изложенное в параграфе позволяет сделать следующие выводы:

• противодействие преступности – в смысле, заложенном в это понятие законодателем, – это процедура реализации государством комплекса мер, направленных на выявление преступлений, их пресечение и изобличение лиц, виновных в их совершении, осуществление уголовного преследования и наказания преступников, предупреждение совершения новых преступлений и нейтрализацию их последствий;
• в социально-правовом аспекте противодействие преступности – это совокупность способов реагирования общества на проявления криминальной активности, направленная на достижение контролируемого состояния преступности, представляющей угрозу, но в целом подавляемой ресурсами правоохранительной системой;
• главной целью противодействия преступности является создание социальной обстановки, в которой преступный способ удовлетворения потребностей теряет привлекательность. Индикаторами достижения этой цели выступают: своевременность принятия мер правового реагирования, сокращение фактической преступности, сокращение числа преступлений, совершенных в условиях рецидива.

1. Долгова А.И. Проблема разработки стратегии в борьбе с преступностью // Преступность: стратегия борьбы. М.: Российская криминологическая ассоциация, 1997. С. 5.
2. Ленин В.И. Полн. собр. соч. М., 1980. Т. 45. С. 190.
3. Курский Д.И. Избранные статьи и речи. М., 1958. С. 86-87.
4. Герцензон А.А. Борьба с преступностью в РСФСР. По материалам обследования НК РКИ РСФСР. М., 1928. С. 14.
5. Народный суд в вопросах и ответах. М., 1919. С. 54-56.
6. Крыленко Н.В. Судоустройство РСФСР. Лекции по теории и истории судоустройства. М., 1924. С. 114.
7. Курс советской криминологии. Предупреждение преступности / под ред. И.И. Карпеца, Б.В. Коробейникова, В.Н. Кудрявцева. М., 1986. С. 22-29.
8. Гаухман Л.Д., Ляпунов Ю.И. Понятие советской уголовной политики и ее основные направления. М., 1980. С. 6-8.
9. Бородин С.В. Борьба с преступностью: теоретическая модель комплексной программы. М., 1990. С. 3-6; Загородников Н.И. Советская уголовная политика. М., 1979. С. 13-15; Стручков Н.А. Исправительно-трудовая политики и ее роль в борьбе с преступностью. Саратов, 1970. С. 5-11.
10. Антонян Ю.М. Криминология. Избранные лекции. М., 2004. С. 342-348; Клейменов М.П. Криминология. М., 2012. С. 322-328; Козаченко И.Я., Корсаков К.В. Криминология. М., 2011. С. 176-192.
11. Воронин Ю.А., Майоров А.В. Теоретические основы формирования системы противодействия преступности // Криминологический журнал Байкальского государственного университета экономики и права. 2013. № 1. С. 7-16.; Гончаров Ю.Д. Законодательство о противодействии преступности в современных условиях: система, границы, гносеологическое значение классификации // Вопросы правоведения. 2013. № 4. С. 307-326.
12. Агапов П.В. Основы противодействия организованной преступной деятельности: дис. … докт. юрид. наук: 12.00.08. М., 2013. С. 15.
13. Майоров А.В. Виктимологическая модель противодействия преступности: монография. М., 2014. С. 160.
14. Мацкевич И.М. Философия борьбы с преступностью // Вестник Университета им. О.Е. Кутафина (МГЮА). 2017. № 7. С. 10-18.
15. Босхолов С.С. Основы уголовной политики: конституционный, криминологический, уголовно-правовой и информационный аспекты. М., 1999. С. 38.-41
16. Лопашенко Н.А. Основы уголовно-правового воздействия: уголовное право, уголовный закон, уголовно-правовая политика. СПб, 2004. С. 266.
17. Серебренникова А.В. Современная уголовно-правовая политика в Российской Федерации: понятие и основные направления // Экономика, социология и право. 2016. № 9. С. 62-65.
18. Харламов В.С. Уникальность научных новаций в учении о противодействии преступности // Криминология: вчера, сегодня, завтра. 2019. № 2. С. 53-56.
19. Шестаков Д.А. Криминология. Новые подходы к преступлению и преступности. Криминогенные законы и криминологическое законодательство. Противодействие преступности в изменившемся мире. СПб, 2006. С. 242.
20. Мальцева Л.В. Преступность среди несовершеннолетних и ее предупреждение // Общество: политика, экономика, право. – 2011. – № 4. – С. 102-105.
21. Шестаков Д.А. О многоэтажности преступности // Актуальные проблемы экономики и права. 2012. № 1. С. 299-302.
22. Евдокимов К.Н. Противодействие компьютерной преступности: теория, законодательство, практика: дис. … докт. юрид. наук: 12.00.08. М., 2021. С. 157.
23. Гладырь Ю.Ф. Система предупреждения преступлений: история развития и современное состояние: дис. … канд. юрид. наук: 12.00.08. – СПб, 2005. – С. 9.
24. Лекарь А.Г. Профилактика преступлений. – М.: Юрид. лит., 1972. – С. 3.
25. Иванова С.И., Романова Н.Г., Скобелина А.В., Чусовитин Е.П. Предупреждение преступлений и административных правонарушений. – Тюмень: ТИПКС МВД России, 2012. – С. 8.
26. Социальная профилактика правонарушений в социалистическом обществе. – М.: Юрид. лит., 1978. – С. 44.
27. Дагель П.С. Неосторожность: уголовно-правовые и криминологические проблемы. – М.: Юрид. лит., 1977. – С. 87.
28. Лелеков В.А., Урусова Т.В. О предупреждении женской преступности мерами общесоциальной профилактики // Вестник ВИ МВД России. – 2014. – № 2. – С. 12-17.
29. Васильчикова Н.В., Кухарук В.В. Криминология: конспект лекций. – М.: Юрайт, 2009. – С. 31.
30. Криминология: учебник / под ред. В.Н. Кудрявцева, В.Е. Эминова. – М.: Норма, 2009. – С. 65-67.
31. Бородин С.В. Борьба с преступностью. Теоретическая модель комплексной программы. М.: Наука, 1990. С. 29.
32. Колесников В.В. Основы экономической криминологии // Преступность среди социальных подсистем. Новая концепция и отрасли криминологии / Под ред. Д.А. Шестакова. СПб, 2003. С. 186 – 258
33. Харламов В.С. Теория и практика противодействия преступному насилию в семье (системное уголовно-правовое и криминологическое исследование): дис. … докт. юрид. наук: 12.00.08. СПб, 2019. С. 43.
34. Бородин С.В. Борьба с преступностью. Теоретическая модель комплексной программы. М.: Наука, 1990. С. 36.
35. Меркурьев В.В., Звонов А.В. Концепция развития системы уголовных наказаний в России // Криминология: вчера, сегодня, завтра. 2017. № 4. С. 38-43.